Молодёжи о политической экономии 05

См. тж. 01 02 03 04 05 06 07 08 09

дители, сталкиваясь на рынке и ориентируясь на соотношение спроса-предложения и уровень цены (в конечном счете - анархично), выбирают для себя определенное поле деятельности и покупают для этой деятельности средства производства. Один решает заняться огородничеством и обзаводится земельным участком и парником, второй выбирает себе роль портного и покупает швейную машинку. В развитом товарном хозяйстве дело обстоит, конечно, сложнее, но стихийный характер распределения труда по сферам деятельности остаётся.

Социалистическое общество использует товарные отношения, но на социалистической основе, на основе преимуществ социализма как планового хозяйства. Не обособленность производителей, а их объединение в единую кооперацию труда, единую ассоциацию - таков исходный пункт планомерного распределения труда. И само распределение осуществляется планово. Как? А так, что на одной чаше весов лежат общественные потребности (их объём, структура и т. п.), а на другой - ресурсы, которыми мы располагаем на данный момент, - рабочая сила, её квалификация, средства производства, сырье и т. д.

Таким образом, „взвешивая" ресурсы, оптимизируя соотношение конкретных потребностей и ресурсов, максимально экономно распределяя их по различным отраслям, определяя пути создания новых предприятий, изменяя профиль и специализацию старых, социалистическое общество (а кто конкретно, мы ещё скажем ниже) сознательно определяет структуру общественного разделения труда, её динамику на перспективу. И эта закономерность социалистического планового хозяйства, ныне подтвержденная опытом одиннадцати пятилеток, была научно предсказана К. Марксом, писавшим что "экономия времени, равно как и планомерное распределение рабочего времени по различным отраслям производства, остаётся первым экономическим законом на основе коллективного производства. Это становится законом даже в гораздо более высокой степени" (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 46. Ч. I. С. 117).

Итак, планомерное распределение труда и его экономия - первые важнейшие черты планового хозяйства, научно предсказанные и обоснованные в работах К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина. Это и важнейший практический вопрос современной экономики, решением которого заняты и Госплан, и министерства, и трудовые

116

коллективы, в конечном счете все мы. И перед всеми нами встает в том или ином обличье кардинальная в данном случае проблема: как разработать такой план, в котором каждое предприятие, каждый колхоз, каждая стройка производили бы нужную обществу, людям, нам с вами продукцию, как добиться того, чтобы не лежали на прилавках устаревшие изделия, чтобы не приходилось потребителям гоняться за дефицитом и часами мучаться в очередях? Как при этом добиться того, чтобы этот план обеспечивал максимально бережливое расходование всех ресурсов и главное - нашего с вами труда. Как?

Вопрос чрезвычайно непростой. Практический опыт планового развития социалистического хозяйства, конечно же, помогает на него ответить, но здесь велика опасность скатиться к чрезвычайно расточительному и мучительному методу поиска решений путём проб и ошибок. Для социалистического общества он мало пригоден. Но политэкономической наукой найден принципиальный теоретический ответ на поставленный выше вопрос: постоянная пропорциональность обеспечивает и точное удовлетворение потребностей, и экономию труда в условиях высокого уровня развития обобществления. Если учесть, что под пропорциональностью в нашей науке принято понимать такое соотношение различных частей совокупного продукта и труда отдельных предприятий, отраслей и т. п., когда каждая из этих частей не пропадает даром, является общественно необходимой, если принять во внимание это определение, то несложно понять, почему мы столь категорично заявили выше: для высокообобществленного производства постоянная пропорциональность - закон жизни.

Итак, постоянная пропорциональность - вот ключ к сбалансированной, экономной экономике, верно? Верно-то верно, но как бы нам не оступиться на этом пути. Жесткие долговременные связи между предприятиями, с раз и навсегда закрепленными поставщиками и потребителями, стабильная структура производства и потребления... Пропорциональность налицо, но ведь отсюда недалеко и до консервировации status quo в качестве идеала и самоцели. А на земле кипит научно-техническая революция. А в мире постоянно рождаются не только новые технологии, но и целые отрасли. А потребности людей обновляются на наших с вами глазах: ещё вчера обычный телевизор был мечтой, сегодня в каждую семью нужен цветной, а завтра станет привычным видео или

117

что-нибудь в этом роде. Нет, в этих условиях консервация производства не годится для социалистической экономики.

Где же выход? Отказаться от постоянной пропорциональности и сбалансированности, стихийно выбирая, что и для кого производить, гоняясь "на авось" за покупательским спросом и выкидывая на воздух тьму ресурсов и массу труда, воплощенного в продуктах, не находящих потребителя? Но этакий "динамизм" товарно-рыночной экономики сегодня больше похож на бег в мешках, в котором побеждает не тот, кто лучше бегает, а тот, кто лучше бегает в мешке. И если к этому старому рецепту инерция экономической мысли всё ещё тянет некоторых представителей экономической науки, то мы на него не соблазнимся. (В нашей науке, что греха таить, всё ещё бывает, когда старые догмы и мифы экономического сознания вдруг выдаются за последнее слово науки и здесь уже трудно судить, что послужило толчком к их появлению: то ли историческая слепота, то ли подсознательная тяга к идеалам рыночной "простоты" и "экономическому" человеку, у которого одна серьёзная цель в жизни - деньги и вещи, вещи и деньги...)

Но довольно отступлений, пора дать решение. Звучит оно просто: плановое хозяйство предполагает постоянство пропорциональности при гибкости и динамизме самих пропорций. Это вторая важнейшая черта планомерной организации экономики. Решение похоже на словесный фокус? Только на первый взгляд. На самом деле речь идет о том, что все пропорции, связи между хозяйственными звеньями подлежат не консервации, а постоянной перестройке в соответствии с появлением новых потребностей, новых технических решений. Но перестройка эта должна осуществляться так, чтобы вся система постоянно находилась в равновесии. Экономическая структура должна напоминать не абсолютно жесткую металлическую конструкцию, сваренную из некоторого набора болванок, а скорее что-то вроде кубика Рубика, который можно вертеть как угодно, но при этом он всегда остаётся правильным ("пропорциональным") кубом.

Общественное производство, конечно, не кубик, в нем и связей, и "степеней свободы" гораздо больше, так что здесь добиться постоянной согласованности куда сложнее, да и конечная цель не так проста. В экономике мало вернуться к абсолютному началу ( = концу), когда у каждой грани свой цвет, когда каждый потребитель

118

получил желаемое и потребности удовлетворены. Проблема (а вместе с тем и огромное завоевание) социалистической экономики в том, что мы стремимся не просто удовлетворять потребности, превращая граждан нашей страны в сытых и довольных обывателей, а развивать богатство человеческой личности, следовательно, всё время будоражить человеческие потребности, заставлять их двигаться, жить, расти, но не так, чтобы толстел потребитель-хапуга, а так, чтобы человек постоянно испытывал голод в общении, добре, красоте, знании. Создать условия для удовлетворения этих потребностей - вытеснить ручной труд, превратить работу каждого в творчество, обеспечить всем возможность использовать все блага культуры, высвободить свободное время от домашнего хозяйства и т. д. и т. п. - эту задачу решить, пожалуй, сложнее, а сейчас и намного важнее, чем просто накормить и одеть человека.

Перед нами сформировалась достаточно ясная картина планового хозяйства. На одной стороне - система постоянно обновляющихся, подвижных потребностей, на другой - также динамичная структура производства (предприятия, стройки, колхозы, между которыми распределены люди, станки, сырье). Задача в том, чтобы их связать между собой. Как? Очевидно, через систему планового руководства. Сбалансировать сложнейшую структуру потребностей и производства (одних промышленных предприятий и объединений в СССР около 40 тыс.) - такова задача. Сложно? Да, очень. Но возможно. Возможно, если эту проблему возьмет на себя общество, организованное для сознательной, непосредственно общественной связи производства и потребления (это третья важнейшая черта планового хозяйства), или, как это предельно четко сформулировал Ф. Энгельс, "организованное для совместной планомерной работы общество..." (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 20. С. 154).

Для того чтобы понять, что представляет собой эта организация, представим себе на минуту огромное дерево. Попробуйте от каждой из, скажем, тысячи точек на земле протянуть ниточки до каждого листа, да ещё так, чтобы они не мешали друг другу, чтобы каждая ниточка была точным каналом связи. Немыслимо трудно, тут же запутаешься. А между тем решение этой проблемы перед вашими глазами - это само дерево. Оно обеспечивает надежную связь между тысячами точек на почве (до

119

которых дотягивается корневая система) и огромным многообразием листьев, концентрируя при этом всё многообразие этих связей в одном центре - стволе.

Похожий принцип заложен и в систему управления народным хозяйством. По сотням тысяч каналов отчетная информация и проекты планов на будущее снизу (от каждой бригады, каждого предприятия) стекаются вверх, группируясь, обрабатываясь, обобщаясь от уровня к уровню, так что в результате Госплан получает сведения не от миллионов рабочих непосредственно, а от нескольких десятков министерств и госкомитетов. Значит, и план должен составляться наверху, в Совете Министров и Госплане, только для важнейших крупных комплексов экономики по нескольким тысячам позиций (ствол распределяет жизненные соки только по нескольким наиболее крупным ветвям). Звенья, руководящие этими комплексами (ветвями), получив задания от Госплана, должны распределять их между своими подопечными: так сформируется связь "министерство - объединение - предприятие". На фабрике, в колхозе, на стройке эти задания должны детализироваться и доводиться до каждого цеха, бригады, рабочего. Так будут протягиваться ниточки управления от единого экономического центра (Совмина, Госплана) к каждому работнику.

Но это только прямая связь: от центра к коллективу, от народнохозяйственного плана - к плану предприятия. Не менее важно для планомерности и обратное воздействие, снизу вверх, от трудового коллектива к центру, от листьев к стволу и корню, их питающему.

В плановом хозяйстве есть специфические формы и этой обратной связи. Это плановая инициатива трудовых коллективов. Трудовой коллектив предприятия, стройки - не пассивный объект централизованных указаний, как это иной раз представляют себе критики планомерной организации экономики. Он может и должен проявлять свою инициативу, творческую энергию, знания и поиск при выработке проекта плана, при его обсуждении. Именно коллективу (подчеркнем: всему коллективу, всем рабочим, а не только директору и администрации) лучше видны и резервы роста производства, и узкие места, которые тормозят рост качества и количества выпускаемой продукции, научно-технический прогресс. Своевременная и массовая инициатива снизу, доведение её до планово-управленческих органов отрасли, народного хозяйства - неотъемлемая функция трудового коллектива.

120

Ещё одна форма плановой инициативы снизу - обеспечение максимально экономного выполнения плана. В самом деле, если план утвержден, то его перевыполнение - далеко не всегда благо. Можно перевыполнить план по производству покрышек, но если автомобилей будет произведено плановое количество, то сверхплановая "обувь" для машин пропадет впустую. То же касается большинства видов продукции, производство которых должно быть точно согласовано с объёмом тары, возможностями транспорта и т. д. и т. п. Так что же, не перевыполнять план, превратить его в фетиш и на него молиться? Нет, конечно. Ведь план можно перевыполнять и по-другому - сократив затраты сырья, материалов, рабочего времени на производство плановой продукции, повысив её качество.

В результате осуществления плановой инициативы трудовой коллектив получает определенную самостоятельность. Так в плановом хозяйстве появляется проблема диалектического сочетания централизма и самостоятельности. К возможным путям её решения мы ещё специально вернемся, а здесь лишь подчеркнем, что самостоятельность трудового коллектива в планомерно организованной экономике принципиально отлична от обособленности производителя в рыночном хозяйстве. В первом случае коллектив проявляет инициативу в деле составления и выполнения плана, а во втором - хозяйствует независимо от других лиц, на свой страх и риск, определяя программу производства на первый взгляд совершенно самостоятельно, а на самом деле под диктатом стихийных колебаний рыночной конъюнктуры.

Итак, для функционирования планового хозяйства необходимы: централизованное планирование и управление, осуществляемые системой органов планомерного руководства экономикой, на одной стороне, и плановая инициатива трудовых коллективов, обладающих определенной самостоятельностью, - на другой.

Достаточно? Нет, и ещё раз нет. Нет, ибо в этой двусторонней схеме нет главного элемента, без которого невозможна планомерно организованная экономика, нет той связи, тех отношений, которые бы обеспечили решение ключевой в данном случае проблемы: как выявить реальные потребности, как учесть все ресурсы, как, наконец, обеспечить главное - заинтересованность всех трудящихся в реализации общенародных интересов, в выработке напряженного плана и его инициативном вы-

121

полнении, как, иными словами, превратить каждого труженика, каждого члена общества в подлинного хозяина своей страны, её экономики.

КАЖДЫЙ - ХОЗЯИН

Когда же возникает это чувство, и, что важнее, отношение реального хозяина экономического богатства? Частник готов вкалывать до седьмого пота, но при случае может из ружья убить ребенка, оберегая свои фрукты, овощи или цветы, которые он понесет на рынок, чтобы потом купить "Жигули", поставить их в гараж и, заперев одно в другом, ходить с ружьем, охраняя возросшую собственность. Что делает его хозяином? Видимо, реальное распоряжение самим процессом производства ("Я - хозяин, я решаю, что и как делать!") и возможность присвоить результаты производства.

Теперь оставим в стороне стихию частной собственности и посмотрим на общественное присвоение при социализме. Одна сторона общественной собственности налицо: всё, что произведено в обществе, присваивается самими трудящимися и никем иным. Причём мера этого присвоения определяется как равная для всего общества: на каком бы предприятии ты ни работал, за равный труд ты должен получить равное вознаграждение. Но здесь есть одна "закавыка": связь между трудом и потреблением в условиях высокого уровня обобществления очень опосредована. Что это значит? А то, что, работая на металлургическом комбинате, ты практически не видишь связи между качеством стали и качеством хлеба, который ты ешь, или костюма, который ты носишь. Можно выплавить отличную сталь, но в комбайне, который из нее сделают, будут щели, и зерно вместо того, чтобы попасть на стол к сталевару, сгниет под дождем. Можно спрясть прекрасную нить, но ткань покрасят в скучный цвет, сошьют немодное платье, и потребитель пройдет мимо него, труд, в том числе его собственный, пропадет даром.

Значит, в условиях многоступенчатой связи производства и присвоения (в конечном счете - потребления), характерной для общенародной собственности, объективно необходимо ещё одно звено, позволяющее каждому почувствовать себя хозяином, стать им на деле. Это условие - реальное распоряжение тем, что является объектом твоей собственности. Хозяин тот, с кем считаются, кто участвует в управлении делом. Не только в исполне-

122

нии какой-то работы собственными руками, а ещё и в управлении. Там, где это есть, есть и чувство хозяина.

Каждый хозяин, если каждый не только присваивает блага, но и управляет, распоряжается ими. Именно в этом простейшая определенность общественной собственности на средства производства: собственником всех экономических благ в стране является "организованное для совместной планомерной работы общество" - общенародная ассоциация трудящихся. Именно она (и никто другой) присваивает блага. Именно она распоряжается, управляет экономическим богатством в масштабе всего народного хозяйства. Каждый - труженик, и каждый - субъект руководства народным хозяйством. Общественное планомерное производство будет социалистическим только в том случае, если им управляет всё общество (или, на первых этапах, - большинство членов общества) трудящихся, а не замкнутый круг чиновников-профессионалов. Это не мы придумали. Это закономерность, выявленная К. Марксом и Ф. Энгельсом более ста лет назад и в дальнейшем научно ими доказанная. Это закономерность, подтвержденная более чем шестидесятилетней практикой социалистического строительства в СССР и других странах мировой социалистической системы.

Проблема встает, однако, тогда, когда мы от провозглашения этого принципа переходим к его практическому воплощению. При внимательном чтении в Вашем сознании уже давно могло зародиться сомнение: как могут все (т. е. по крайней мере 150 миллионов взрослого населения страны) вместе управлять экономикой? И что получится из этого, даже если это технически как-нибудь и можно будет организовать (скажем, при помощи суперЭВМ для голосования)? Скорее всего вариант, задолго до нас обрисованный мудрым баснописцем: "Лебедь рвется в облака, рак пятится назад, а щука тянет в воду". "Воз" же народного хозяйства будет стоять на одном месте.

И всё же выход есть, и выход этот - последовательное осуществление в реальной действительности давно известного принципа демократического централизма. А чтобы этот принцип не выглядел в Ваших глазах чем-то сухим и академичным, мы сделаем маленькое отступление о том, что может означать и чем может грозить его отсутствие и, следовательно, наличие централизма бюрократического.

123

Отступление 2: О бюрократизме

Трудно найти такого человека в нашем обществе, который бы стал открыто защищать бюрократизм. Тем более что трудно сегодня, когда ( высокой партийной трибуны он вновь был подвергнут резкой критике. Но, пожалуй, ещё труднее найти человека, который хотя бы раз и жизни не сталкивался с проявлениями бюрократизма. С первых лет Советской власти мы неустанно боремся с ним, но окончательной победы пока что нет Мы не хотим отрицать успехи социализма в борьбе с этим феноменом, доставшимся нам в наследство со времен оных. Мы хотим сделать другой акцент, политическая экономия ещё далеко не всё знает об экономических корнях бюрократизма при социализме, а бороться с проявлениями этого зла - волокитой, бумаготворчеством, заседательской суетой и т. п., не вырывая корней бюрократизма, - задача, обреченная на провал.

Между тем многое об этих корнях можно узнать из работ В. И. Ленина - человека, жгуче ненавидевшего бюрократизм и всей своей деятельностью (а не только научными разработками) показавшего, как могут быть вырваны корни этой сорной травы. Вырастает же она прежде всего гам, где представителей государственного аппарата и хозяйственных руководителей возникает тенденция к превращению "в оторванных от масс, стоящих над массами привилегированных лиц" (Ленин В. И. Поли собр. соч. т. 33 С 115). Эти три черты и есть простейшие определения бюрократизма. Следовательно, экономические корни бюрократизма надо искать там, где возникают элементы обособления и привилегированного положения тех, кто фактически занят планомерной организацией экономики (членов профессионального управленческого и государственного аппарата), от тех, чьи интересы они должны выражать, совместно с кем они должны делать это дело самых широких масс трудящихся, реальных хозяев социалистического производства.

Причины этого обособления лежат в уровне развития материальных и духовных предпосылок социализма - обобществления производства и управления, культуры широких масс трудящихся. Там, где эти предпосылки развиты слабо, где не налажено реальное практическое участие грудящихся в управлении, широкий и действенный контроль снизу за тем, чтобы профессиональный управленческий аппарат выражал и постоянно, практически проводил в жизнь общенародные, а не свои узкогрупповые интересы, - там могут возникнуть и элементы монополизации планомерного руководства экономической жизнью страны со стороны бюрократии. Тогда "махровым цветом" расцветают и бумаготворчество, и волокита, и казенно-равнодушное отношение к людям - иными методами обособленный от масс и их интересов, отгородившийся от пульса реальной экономической жизни слой управлять не может.

Превращение государственной и экономической власти в бюрократическую машину, оторванную от общества, в стоящий над ним орган, а его работников в бюрократов таит огромную опасность. Именно превратившихся в бюрократов представителей государственной власти В. И. Ленин считал самой главной внутренней опасностью. В. И. Ленин не уставал многократно указывать, что "на одно из первых мест ставится при этом борьба с злоупотреблениями тех представителей Советской власти, которые, обманно пользуясь званием коммунистов, проводят на деле не коммунистическую, а бюрократическую, начальническую политику, и беспощадное изгнание таких, при установлении более строгого контроля как при помощи профессиональных союзов, так и другими путями" (Ленин В. И. ПСС, т. 54. С. 500).

124

Бюрократизм - это враг поистине страшный ибо он способен оторвать созданное трудящимися государство от самих трудящихся; оторвать экономические органы, призванные представлять волю всех тружеников как организаторов общественного производства от самих этих тружеников, превратить "центр" (орган руководства экономикой) органа аппарата управления всех трудящихся в "проклятую бюрократическую машину". Эта бюрократизация государства способна нанести непоправимый ущерб социализму.

Господство бюрократической центральной власти может быть прикрыто разного рола социалистическими атрибутами, но независимо от этого внешнего сходства оно приводит к полной безынициативности и апатии граждан, вынужденных грудиться не свободно, а под давлением вне их стоящей экономической, политической, военной, идеологической и т. п. необходимости, в конечном счете из-под палки. В полпотовской Кампучии эта химера казарменного коммунизма была осуществлена с предельной циничностью. Там был всемогущий "центр" (пресловутая "ангка"), были директивы всем хозяйственным звеньям, более того, каждому человеку; были планы, но не было не только социалистической планомерности, но ничего хотя бы отдаленно напоминающего научный социализм.

"Тот, кто не будет выполнять безошибочные советы ангки, будет наказан. Ни ваши действия, ни ваши намерения не ускользнут от ангки, которая всё видит и всё знает. Не думайте ни о чём другом, кроме как о том, чтобы производить. В остальном же за вас думает ангка". "Думает и решает ангка. Она - мозг, мы - руки и тело" (Кампучия: от трагедии к возрождению. М.: Политиздат, 1979. С. 73. 75).

Было бы непростительной ошибкой видеть единственный источник кампучийской трагедии только в господстве изолировавшей себя от народа бюрократической машины. Но не следует упускать из виду что именно система полного политического бесправия масс и полного самоуправства "ангки" была той политической формой, без которой эта трагедия была бы невозможна.

Оставляя внешнюю видимость социалистической организации экономики, такие социально-экономические системы фактически не имеют ничего общего с социализмом. Граница между ними и подлинным социализмом проходит по маленькой и вроде бы второстепенной линии - линии, отделяющей подлинный демократический централизм от контрольного хозяйничания бюрократической верхушки, хотя бы и прикрытого организованным сверху "волеизъявлением народа".

Реальность этой ультралевой опасности породила и порождает лен вправо, лозунг безбрежной абсолютной свободы мелкого буржуа, пугавшегося централизации и дисциплины диктатуры пролетариата.

Свобода, свобода инициативы, никакого давления сверху - так кричат анархисты всех мастей, всех времен и народов - от Прудона до Маркузе. Куда как красиво: полная свобода личной инициативы. А на деле? На деле этот "рай" встречается лишь в писаниях анархистов, а мелкий буржуа, требующий свободы и равенства, оказывается вольным или невольным пособником фашиствующих сторонников твёрдой власти". Почему? Да потому что в условиях господства крупного промышленного производства атомизированное рыночное равенство становится утопией. Мелкого частника подчиняют гиганты индустрии, и взбесившийся от этих ужасов мелкий буржуа ищет прибежища у "коричневых" диктаторов.

Итак, мы вернулись к тому, с чего начали, - к принципу демократического централизма, важнейшему прин-

125

ципу организации социалистической экономики. А попутно (если Вы заметили, уважаемый читатель) мы подошли к очень важной закономерности: экономические процессы самым непосредственным образом взаимосвязаны с политикой. Конечно, верно, что базисом политики является экономика, что "политика есть концентрированное выражение экономики" (В. И. Ленин), но столь же верно, что конкретный экономический механизм данной конкретной страны в определенный короткий исторический период прямо зависит от политических форм, более того, многие его отдельные черты определяются политикой, деятельностью государства. Так что занятия экономикой, её изучение или тем паче преобразование всегда были связаны с изменениями политическими, с острейшими вопросами классовой борьбы, а сама экономическая наука часто заставляла её поборников вступать в конфликты с господствующими государственными режимами. Борьба за прогресс экономики так или иначе, но всегда была связана с борьбой за развитие демократии, в конечном счете - за торжество её высшей формы - демократии социалистической.

На стыке экономики и политики лежит и принцип демократического централизма. Именно он раскрывает и снимает противоречие между объективной необходимостью, с одной стороны, всеобщего участия трудящихся в управлении, а с другой - полной централизации в руководстве экономикой. Как? А так, что на стадии обсуждения и принятия решений допускается и, более того, требуется участие всех и каждого, участие заинтересованное и деловое. На стадии же выполнения - строжайшее подчинение всех и каждого совместно выработанным централизованным решениям.

Это решение выглядит простым. Но оно порождает сложнейшую проблему: как обеспечить подчинение воли этого "центра" воле общества, как гарантировать, что он будет проводить линию, точно соответствующую воле всех (или большинства) трудящихся? Вот здесь уже не обойтись без политики, ибо проблема эта стоит так: какой политический механизм может обеспечить и обеспечивает подчинение воли и интересов социалистического государства воле и интересам общества.

Решение этой проблемы найдено и обосновано классиками марксизма-ленинизма. Такой политический механизм - социалистическая демократия. Конкретно этот механизм включает ряд пунктов.

126

Первое - всеобщее участие трудящихся в управлении, но не как простое суммирование мнений всех и каждого, людей компетентных и просто безграмотных. Подобное представление - ходячая насмешка мещанина над лозунгом и практикой участия трудящихся в управлении. Речь идет о другом: научить управлять каждого, научить не только и не столько по книжке, сколько на деле. Ни один занятый своим делом человек не станет корпеть над премудростями экономической науки просто так, "от делать нечего". Но если он будет знать, что от его практического участия в управлении зависит решение действительно важных вопросов, будьте уверены, человек будет учиться, чтобы не лились в канавы реки молока...

Как участвовать? Собрать сто пятьдесят миллионов человек в одном органе и пусть заседают? Нет. Здесь "обнаруживается" второй ключевой пункт механизма социалистической демократии - выборность и сменяемость всех снизу доверху. Не все вместе, а "по очереди": какое-то время "поуправлял" - иди назад работать на свое прежнее место. Звучит смешно и наивно? Да. Но только потому, что мы до предела упростили сложную теорию механизма социальной организации нашего общества. На самом же деле это совершенно "серьёзный", более того, практически осуществляемый в нашем обществе механизм. Именно так, на определенный срок, выбираются у нас депутаты Советов. Всех: от местных до Верховного Совета СССР. "Поработал - поуправлял - снова поработал" - таков в самом примитивном изложении один из фундаментальных принципов механизма социалистической демократии.

Третий ключевой пункт этого механизма, который особенно упорно подчеркивал В. И. Ленин, - это равное экономическое положение членов государственного аппарата и всех остальных трудящихся. А это значит - зарплата по трудовому вкладу, никаких льгот, никаких привилегий, никакого использования своего служебного положения для обогащения себя лично или своих близких.

Наконец, пункт четвертый: постоянный контроль трудящихся за своим государственным аппаратом и его функционированием.

Эти принципы социалистической демократии были сформулированы и обоснованы Марксом, Энгельсом, Лениным. И они неоднократно подчеркивали: только то

127

государство можно назвать социалистическим, в котором все эти принципы реализованы последовательно.

Зачем мы так долго рассказывали Вам все эти вещи, не имеющие прямого отношения к экономике и экономической науке?

Затем, чтобы Вы могли себе четко представить: без социалистической политической системы не может быть социалистической экономики, и наоборот, без социалистической организации общественного производства не может быть социалистической демократии. Тот же, кто не может отличить социалистической экономики и социалистического государства от псевдосоциалистических тоталитарных формирований, не может считаться в современном обществе грамотным человеком и уж тем паче ему нечего делать в экономической науке. Может быть, можно быть хорошим астрономом, почтальоном, ботаником и не вникать в политические проблемы, но быть ученым-политэкономом и стоять в стороне от политической борьбы невозможно. Это аксиома.

Таковы политические аспекты экономических отношений, содержания собственности, статуса общенародной ассоциации трудящихся как действительного организатора социалистического планового хозяйства.

Объединение трудящихся в ассоциацию - это та экономическая связь, которая приходит в нашем обществе на смену обособленности частных собственников, это тот политэкономический смысл, который может быть выражен лаконичной формулой: и мое, и наше.

С политической и юридической точек зрения эта формула может быть выражена фактом общественной собственности на средства производства. Не случайно поэтому и то, что революционный переворот во всей общественной жизни, происшедший в октябре 1917 начал с национализации решающих средств производства, волевого закрепления общественной собственности. Но для того чтобы экономически закрепить эту победу, чтобы экономически реализовать общественную собственность, требовалось нечто большее, чем декрет Советского государства о национализации и вооружённые красногвардейцы, готовые штыками подтвердить его нерушимость. Требовалось на деле превратить все" трудящихся в хозяев своей экономической жизни, объединить их для того, чтобы они смогли совместно, коллективно производить и присваивать произведенное богатство, требовалось, выражаясь ленинскими словами,

128

обобществить производство на деле. А это оказалось ох как непросто. Первым и простейшим шагом на этом пути стал всенародный и всеобщий учёт и контроль.

Почему именно учёт и контроль? Да потому что если в плановом хозяйстве допустить небольшую неточность в оценке ресурсов или потребностей на уровне предприятия, то затем, обобщаясь, накладываясь на другие неточности, она может вырасти в лавину ложной информации, сводящей на нет пользу от самых точных плановых расчетов. Джанни Родари как-то обронил очень мудрую фразу: "Две полуправды берешь и получаешь в итоге одну полновесную ложь". Опасность такой "полуправды" (приписки, утайки ресурсов, которые иной "хозяин" припрятывает на черный день) особенно велика в плановом хозяйстве, где "полновесная ложь" оборачивается растратой человеческого труда, недопоставкой нужной продукции, дефицитом, с одной стороны, и штурмовщиной, сверхурочными работами, сокращением свободного времени - с другой.

Для того чтобы предотвратить это, и существует в социалистической экономике всенародный, всеобщий учёт и контроль - исходная и простейшая форма планомерной организации производства. Почему всеобщий? Да потому что он должен охватывать все звенья экономики. Учёт и контроль, в которых есть "дыры" и "щели", - это сито, которым никогда не вычерпаешь моря реальных экономических проблем.

Ну а почему всенародный? Да потому что только сами трудящиеся, народ непосредственно заинтересованы в точнейшем и доскональном выявлении всех и всяческих возможностей улучшить производство, сэкономить ресурсы, ибо все эти не растраченные впустую блага в социалистическом обществе пойдут на пользу самим трудящимся. Однако на практике эта общая закономерность реализуется там, где последовательно соблюдаются ленинские принципы организации учёта и контроля. Они просты и понятны каждому, ибо родила их сама жизнь - исторический опыт деятельности российского пролетариата по организации разрушенного сначала первой мировой, а затем гражданской войной народного хозяйства страны.

Кто должен осуществлять контроль? Тот, кто в этом кровно заинтересован. Ну, а кто больше всех, например, нуждается в том, чтобы продукция была высококачественной, поставлялась в срок, нужного сортамента,

129

комплектно? Конечно же, потребитель. Почему же он не всегда осуществляет этот контроль? Потому что свои права он не всегда может реализовать, потому что контролера иной раз не жалуют, гонят... А если наоборот, если контроль осуществляется некомпетентно, если в работе контролеров немало бюрократической заорганизованности и формализма? Тогда хорошо бы наладить обучение контролеров, а состав контрольных органов сделать подвижным, сменяемым, таким, чтобы каждый рабочий мог включиться в это дело.

Не правда ли, просто? А между тем мы с Вами вывели основные принципы организации всенародного учёта и контроля как простейшей и первой формы участия трудящихся в управлении на всех уровнях вплоть до народнохозяйственного. Массовость и разнообразие организаций, занятых учётом и контролем, обеспечивающих участие трудящихся в управлении, - раз; сменяемость состава этих органов, позволяющая привлечь самый широкий круг рабочих к этому делу, - два; бесплатное выполнение функций по участию в управлении - три; широкие полномочия контрольных органов, независимость тех, кто контролирует, от тех, кого контролируют, - четыре; наличие прямой заинтересованности тех, кто занят учётом и контролем, в его результативности (очередь готова и бесплатно проверить, нет ли под прилавком припрятанного дефицита, - вот самый элементарный пример заинтересованности без оплаты) - пять. Перечень этих простейших "правил" можно продолжить, но главное видно сразу: хозяином всей экономической жизни может быть только организованное для совместной планомерной работы общество - общенародная ассоциация, простейшую форму которой мы обрисовали, рассуждая о практически очевидных и проверенных историей принципах организации учёта и контроля.

Из всенародного учёта и контроля как первой формы участия трудящихся в руководстве экономической жизнью вырастает социалистическое самоуправление народа в экономике - то отношение, которое позволяет реально включиться каждому члену общества в управление всем народным хозяйством. Формы самоуправления наследуют все основные принципы всенародного учёта и контроля. Наследуется и система принципов представительной демократии: выборность, сменяемость, контроль снизу, равное социальное положение руководителей и рядовых рабочих. На этих принципах рабо-

130

тают основные органы руководства общественной жизнью - Советы народных депутатов и их актив (а это миллионы человек), соединяющие в себе начала государственности с началами самоуправления. Повышение роли местных Советов в комплексном решении социальных и экологических проблем региона, возрастание активности Верховного Совета СССР в решении экономических проблем - это практические шаги самоуправления.

Но эти шаги - далеко не вся "тайна" самоуправления. Прямая, непосредственная демократия, в том числе на народнохозяйственном уровне, - не менее важное слагаемое этого отношения, включающее широкие обсуждения ключевых социально-экономических проблем, вынесение нескольких альтернативных проектов на общенародное обсуждение. Мы не всегда в полной мере оцениваем возможности прямой демократии, но представим себе, что в каждом учреждении на видном месте висит стенд с четырьмя графами: недостатки и узкие места в работе, предложения по их устранению, ответственный и сроки реализации. Каждый член общества видит всю систему проблем в жизнедеятельности данного организма (от предприятия до города, области), каждый может подать предложение с указанием новой проблемы, предложением по устранению недостатков, а выборный и обновляемый орган, состоящий из самих трудящихся, будет при помощи научных консультантов отбирать ценные предложения. Такие системы налажены пока что лишь на некоторых предприятиях, но будущее у системы типа "если бы директором был я" большое.

Одно из важнейших направлений развития самоуправления - активизация социально-экономических функций всей совокупности общественных организаций: от комсомола до различных творческих объединений и добровольных обществ. Особенно много здесь могут сделать профессиональные союзы - наиболее массовые организации рабочих и объединения потребителей, контролирующие и организующие работу торговли и производство (опыт деятельности таких организаций имелся в нашей стране в 20-е годы, ниже мы о нем ещё расскажем).

Народнохозяйственное самоуправление, самоуправление трудовых коллективов и их самостоятельность, плановая инициатива, связанные в единую систему, обеспечивают соединение членов социалистического общества в общенародную ассоциацию - собственника

131

средств производства, организатора всей экономической жизни социалистического общества.

Итак, ассоциация - вот хозяин. А человек? Что может он - конкретный, отдельный человек? Что могу Я?