Оправдание добра 02

В.С.Соловьёв

Конспект
Начат 25 10 2019 г.

Жирным - конспект второго уровня

Предисловие. Общий вопрос о смысле жизни

Назначение этой книги – показать добро как правду
(Единственный верный себе путь)
Только добро оправдывает себя и доверие к нему

Жизнь личная, народно-общественная и всемирно-историческая
Добро оправдывается своими путями
Нравственная философия, поняв их в прошедшем, показывает настоящему для будущего

Нравственная философия - систематический указатель
Ответственна
- За верность, полноту и связность указаний
Излагает
- Нравственные нормы
- Условия достижения истинной жизненной цели
Указывает вехи ("необходимые станции")
Не настаивает на выборе
Не снабжает средствами

Аналог - путеводитель

Главное притязание - установление связи между религией (истинной) и политикой (здравой) в безусловном нравственном начале
Внутреннюю и всестороннюю
Безобидно
Обоснование: истинная религия не навязывается
Политике предоставляется не быть здравою
Отказ от предписания правил поведения частным лицам

Неверный выбор чувствуется как бесповоротный и дурной
Невольно и безотчётно

Проповедь добродетели и обличение порока - праздно и безнравственно
Несправедливое и горделивое
Предполагает притязание быть лучше других

Важны не уклонения от правого пути, а его выбор

Выбор
Совершается не всеми
Эмпирической определённости и практической определимости не имеет
Достоверно-законченных праведника или злодея не бывает

Труднораздичимы
- Растительные и животные формы
- Зародыш человека и животного

Путей к желанному наполнению и увековечению жизни - два
При обилии форм и проявлений жизни
Другие вначале на него похожи
Ведут к смерти

Третий путь
Ищется
Ни добрый, ни злой
Натуральный, или животный
Высший практический принцип выражен в немецком афоризме "Jedes Thierchen hat sein Plasierchen"
("У каждой зверушки свои игрушки")
Канту и Гегелю не известен
Бесспорен
Требует дополнения "Allen Thieren fatal ist zu krepieren"
("Каждому зверю суждено подохнуть")
Сводится ко второму
Натурален только для животных
Они ничего не решают и не выбирают
На свой путь поставлены чуждою им силой
Стыдиться не могут
В силу душевного чутья явно тоскуют о чём-то лучшем
(Римл. VIII 19 – 23; повторено Шопенгауэром -
Две основные проблемы этики, ПСС, М, 1910. т. 4, с. 29 – 233)
Животные не самодовольны; обычно выражение безвыходной тоски
Быть животным сознательный человек не может
Выбор: становиться выше своей мат. основы - или ниже животного
Человеческое не в том, чем он становится, а в том, что он становится

Путь Добра
Становится определённее и полнее соответственно осложнениям жизненной среды

Нравственный смысл жизни в его предварительном понятии

Есть ли смысл у жизни?
Имеет ли он нравственный характер?
В чём состоит?

Версии

Перечень:

1. Смысла нет
2. Смысл жизни не имеет ничего общего с нравственностью
(Не зависит от наших должных или добрых отношений к Богу, к людям, к миру)
3. Различные определения нравственных норм

Модальность:

Нужны

Обоснование:

Решившие вопрос для себя должны оправдать его для других
Ум, одолевший собственные сомнения, не делает сердце равнодушным к чужим заблуждениям

Двоякое отрицание жизненного смысла
Пессимизм теоретический

Cерьёзные отрицатели завершают самоубийством
Несерьёзные рассуждают
Доходя до мнимо-философских систем
Принимая их за дело

Полемика:

Пессимистическая оценка жизни
- Не математическая
- Субъективная

Внутренняя несостоятельность
Привязанность к жизни свидетельствует о не постигнутом ими смысле

Если жизнь зло и страдание, то на каком основании пессимист пользуется злом жизни, как если бы оно было благом?
Инстинкт? Не внешняя механически принуждающая сила. Побуждает искать желанных состояний
Благодаря ему пессимист находит удовольствие в жизни
(Противоречие пессимизма)
Удовольствия обманчивы? При положительном смысле жизни многое обман: отвлекающие пустяки
Пессимист в Царствие Божие не верит, за подвигом смысла не признаёт, - мерила обмана нет

Всё сводится к удовольствию или страданию
Удовольствие не может быть признано за обман
Остаётся ребячески подсчитывать количество удовольствий и страданий
С заранее составленным выводом, что первых меньше и жить не стоит

Это житейское счастье

Арифметические суммы наслаждений и огорчений не существуют
Арифметическая разность ощущениемне может
Ощущения существуют в виде состояний
Противупоставлять им цифры не разумно
Счёт бессмысленен

Побуждением к жизни признаётся перевес удовольствия
Для большинства человечества он - факт

Арифметика отчаяния - игра ума
Пессимисты невольно подчиняются смыслу жизни, но их ум не в силах им овладеть

Пессимизм практический, окончательно выражающийся в самоубийстве

Самоубийцы
Тоже невольно доказывают смысл жизни
Предполагали смысл жизни
Убедились в несостоятельности
Отказались подчиняться другому смыслу
У них более сильная воля

Два типа
- страсть эгоистическая (Ромео, Вертер)
- связанная с историческим интересом
(Клеопатра, Катон Утический)
Отделяемая от всемирного смысла
От него зависит смысл их собственного существования

Обладание Джульеттой как смысл жизни не отличается от бессмыслицы
Кроме Ромео сорок тысяч дворян могли находить смысл своей жизни в обладании тою же Джульеттой, так что этот мнимый смысл жизни сорок тысяч раз отрицал бы самого себя

Самоубийство вследствие неисполнения произвольных требований свидетельствует о смысле жизни, которого эти люди не хотят знать

Сущностиь самоубийства: совершается не то, что по-моему должно, следовательно, жизнь не имеет смысла и жить не стоит
Несоответствие действительности требованиям страстей
Принимается за выражение враждебной судьбы
У обоих типов

Клеопатра ждала своей победы как должного
В победе Рима видела бессмысленное торжество тёмной силы
Значит, темноту собственного взгляда принимала за достаточное основание для отрицания всемирной правды

Смысл жизни не может совпадать с произвольными требованиями бесчисленных особей
В этом случае жизнь будет бессмыслицею
Самоубийца разочаровался в надежде на бессмысленность жизни
Признав смысл
Нетерпимый для него

Отрицание смысла принуждает
- теоретиков - жить недостойно
(в противоречии с их проповедью)
- практиков - отрицать своё существование

Идея эстетического смысла жизни (сильное, величавое, красивое - безотносительно к добру)

Вольное изложение Ницше:
"Смысл жизни в её эстетической стороне. В том, что сильно, величественно, красиво. Задача и смысл нашего существования - отдаться этой стороне жизни, охранять и укреплять в себе и вне себя, доставлять ей преобладание и развивать. До создания сверхчеловеческого величия и новой чистейшей красоты"

Взгляд сменил модный недавно пессимизм

Опровергает себя
Красота не даёт защиты
Даже указания на её возможность
Против факта упразднения силы и красоты
Их самостоятельность и безусловность - мнимые

Опровержение фактом смерти (превращающей всё в ничтожество и безобразие)

Воплощение силы, величия и красоты во всемирной истории
Рушится образом умиращего императора

Сила, бессильная перед смертью, не есть сила
Труп - не красота
Македонский умер и истлел, как и самая бессильная и безобразная тварь
Ницше - новейший поклонник силы и красоты - превратился в умственный труп
Первый не был спасён красотою и силою, второй своим культом красоты и силы
Не спасающие свои воплощения и поклонников - не божества

Жалкость нападения Ницше на христианство

Ницше яростно полемизировал с христианством
Обнаруживал низменный уровень понимания
(Напоминает французских вольнодумцев XVIII в., но не современных немецких учёных)
Приписывает христианство низшему классу
Оданако евангелие принималось не как проповедь возмущения, а как радостное известие о верном воскресении и спасении
Для всех

Претензия Ницше на значение "антихриста" была бы комична, если бы не его трагедия

Действительная сила, величие и красота нераздельны с абсолютным Добром

Культ натуральной силы и красоты - не противоположность христианства
Упраздняется своею очевидною несостоятельностью
Христианство
- Не отрицает силы и красоты
- Не согласно успокоиться на них
- Презирает лишь ложную силу и богатство
- Смирение - не идеал, а необходимый путь
(к недоступным для гордых высотам)

Сила и красота божественны, но не самостоятельно
Бог силён и прекрасен
Но Его сила и красота не ослабевают
Потому что нераздельны с добром

Никто не поклоняется бессилию и безобразию
Одни признают обусловленность добром
Другие - отвлеченные ценности

Идея смысла жизни в добре
(данном свыше и осуществлённом в непреложных жизненных формах (семьи, отечества, церкви))

Пессимизм фальшивых философов и правдивых самоубийц

Смысл жизни есть
Сила и красота осмысленны при условии торжества добра
Смысл жизни - в её добре
Возможность новых заблуждений – в определении добра жизни

Требует покорного принятия без рассуждений

На первый взгляд добрый смысл жизни сказывается сам и определений не ждёт
Нужно только смириться перед ним
(Подчинить ему существование, личность)

Всемирный смысл жизни - внутренняя связь отдельных единиц с великим целым
Не может быть выдуман нами
Дана от века
Твердыни и устои жизни: семья, отечество, Церковь
Быть добрым, семьянином, патриотом, сыном церкви достаточно для познания смысла жизни
Это только начало правды

Недостаточность такого взгляда
(образы добра не имеют единства и требуют не формальной покорности, а опознания и внутреннего содействия)

Жизнь не вылилась в одну неизменно пребывающую форму

Выбор (принять или отвергнуть данное) был у светоносного духа в первом акте мироздания
Человеческое положение отличается менее роковым и более сложным значением
Исторические образы Добра не представляют единства
(при котором остаётся принять или отвергнуть)
Жизненные устои и образования слагались
(во времени и на земле)
Возможно, процесс продолжается
Известен один сотворец - человек
Необходима испытующая мысль

Достоинство человека
В разуме и совести
Внутреннее неоценимо и незаменимо
Уважено самим Богом
Является причиной
- Его памяти о нас
- Его посещений нас
Требует уважения от людей
Презирающие заменяют внутреннее мерило правды внешним
Безуспешно
Мыслящие при этом ясно совершают путь по прямой вниз
(От верного -> к сомнительному -> к ложному -> к бессмысленному)

"Бог изъявляет Свою волю посредством авторитета Церкви
Единственная настоящая Церковь наша
Её представительство - духовенство
(Духовник для каждого)
(Решает вопросы веры и совести)
Задача - устранить разномыслие
Два пути:
- Достичь единомыслия духовников
- Создать универсального духовника
Вездесущего и бессмертного

Принятие смысла жизни как внешнего авторитета приводит к принятию бессмыслицы своего произвола за смысл жизни
Между человеком и смыслом его жизни не должно быть внешнего, формального отношения
Внешний авторитет необходим как преходящий момент
Но его нельзя увековечивать, признавать как постоянную и окончательную норму
Человеческое я может быть расширено только внутреннею, сердечною взаимностью с тем, что больше его, а не формальным только ему подчинением, которое в сущности ведь ничего не изменяет

Моральный аморфизм: добро субъективно и естественно, формы общества производят зло
Последовательно проведенный, требует отрицания всякой действительности в пользу небытия
Обоснование: всё действительное сложно, ничто не существует вне формы, общественная организация - необходимое продолжение физической организации

Добрый смысл жизни, хотя он больше и первее каждого отдельного человека, не может, однако, быть принят извне по доверию к какому-нибудь внешнему авторитету, как что-то готовое: он должен быть понят и усвоен самим человеком, его верою, разумом и опытом. Это есть необходимое условие нравственно-достойного бытия. Когда это необходимое субъективное условие доброй и осмысленной жизни принимается за цель и сущность её, происходит новое моральное заблуждение – отрицание всех исторических и собирательных проявлений и форм добра, всего, кроме внутренних, нравственных действий и состояний отдельного человека. Этот моральный аморфизм, или субъективизм, есть прямая противоположность той проповеди охранительного житейского смирения, о которой мы только что говорили. Там утверждалось, что жизнь и действительность в их данном виде умнее и лучше человека, что исторические формы, в которых сложилась эта жизнь, сами по себе мудры и благи и что человеку нужно только с благоговением преклониться перед ними и в них искать безусловного правила и авторитета для своего личного существования. Моральный аморфизм, напротив, сводит все к нам самим, к нашему самосознанию и самодеятельности. Жизнь для нас есть только наша душевная жизнь, и добрый смысл жизни заключается только во внутренних состояниях отдельных существ и в тех действиях и отношениях, которые отсюда прямо и непосредственно происходят. Этот внутренний смысл и внутреннее добро присущи всякому от природы, но они подавляются, искажаются и превращаются в бессмыслие и зло благодаря различным историческим формам и учреждениям: государству, церкви и культуре вообще. Раскрывая глаза всех на такое положение дела, легко убедить их отказаться от этих бедственных извращений человеческой природы, которые крайним своим выражением имеют такие принудительные учреждения, как суд, войско и т.п. Все это держится злонамеренным обманом и насилием меньшинства, но главным образом зависит от непонимания и самообольщения большинства людей, употребляющих притом разные искусственные средства для притупления своего разума и совести, как вино, табак и т.п. Но люди уже начинают понимать ошибочность своих взглядов и поступков, и, когда они решительно от них откажутся и переменят своё поведение, все дурные формы человеческих отношений падут сами собою, всякое зло исчезнет, как только люди перестанут противиться ему принуждением, и добрый смысл жизни сам собою обнаружится и осуществится среди бесформенной массы "бродячих" праведников

Отрицая различные учреждения, моральный аморфизм забывает об одном довольно важном учреждении – о смерти, и только это забвение дает доктрине возможность существования. Ибо если проповедники морального аморфизма вспомнят о смерти, то им придется утверждать одно из двух: или что с упразднением войск, судов и т.п. люди перестанут умирать, или что добрый смысл жизни, несовместимый с царствами политическими, совершенно совместим с царством смерти. Дилемма эта неизбежна для доктрины аморфизма, а оба решения одинаково нелепы. Ясно, что это учение, умалчивая о смерти, носит её в себе самом. Оно выдает себя за восстановление подлинного христианства. Но слишком очевидно, и психологически и исторически, что проповедь Евангелия не забывала о смерти: прежде всего эта проповедь опиралась на воскресение одного, как на совершившееся событие, и на будущее воскресение всех, как на обеспеченное обещание. Общее воскресение есть создание совершенной формы для всего существующего, крайнее выражение и осуществление благого смысла вселенной и потому конец и цель истории. Моральный аморфизм, признавая добрый смысл жизни, но вместе с тем отрицая все её объективные формы, должен признать бессмыслицею всю историю мира и человечества, которая целиком состоит в созидании и усовершенствовании форм жизни. Есть смысл в отрицании одной жизненной формы во имя другой, лучшей или совершеннейшей; но что значит отрицание форм вообще? Между тем именно к такому отрицанию логически должен прийти антиисторический взгляд. Если безусловно отвергнуть жизненные формы, общественные, политические, религиозные, выработанные историей человечества, то на чем основано признание органических форм, выработанных историей природы, тем мировым процессом, для которого процесс исторический есть прямое и неотделимое продолжение? Почему мое животное тело есть нечто более реальное, разумное и священное, нежели тело моего народа? Скажут, что народного тела, как и народной души, нет вовсе, что общественный, собирательный организм есть только метафора для выражения простой суммы отдельных людей. Но ведь с такой исключительно механической точки зрения необходимо идти дальше: в действительности нет и индивидуального организма и индивидуальной души, а существуют только различные сочетания элементарных вещественных единиц, лишенных всякого качественного содержания. Отрицая форму в принципе, логически необходимо отказаться от понимания и признания не только исторической и органической жизни, но и всякого существования, так как вполне бесформенно и безусловно просто только чистое ничто

Крайние нравственные заблуждения:
- доктрина безусловной покорности формам общественной жизни
- доктрина безусловного их отрицания
Берут добро не по существу
Придают условному по природе значение безусловно-должного или безусловно-недолжного
Человек (сущесто с разумом и совестью) - безусловная внутренняя форма для Добра как безусловного содержания
Общие внутренние признаки добра:
- автономия (чистота, самозаконность)
- полнота (всеединство)
- сила (действенность)
Задача нравственной философии и преимущественная задача предлагаемой системы

Я указал два крайние нравственные заблуждения, противоположные друг другу: доктрину самоотрицания человеческой личности перед историческими формами жизни, принятыми как внешний авторитет, – доктрину страдательной покорности, или житейского квиэтизма, – и доктрину самоутверждения человеческой личности против всяких исторических форм и авторитетов – доктрину бесформенности и безналичия. То, что составляет общую сущность этих двух крайних воззрений в чем они сходятся, несмотря на свою противуположность, без сомнения, откроет нам источник нравственных заблуждений вообще и избавит нас от необходимости разбирать частные видоизменения нравственной лжи, которых может быть неопределенное множество

Два противуположные воззрения совладают в том, что оба берут добро не по существу, не в нём самом, а связывают его с актами и отношениями, которые могут быть и добрыми, и злыми, смотря по тому, чем они внушаются, чему служат. Другими словами, нечто доброе, но могущее стать и злым, ставится здесь на место самого Добра, и условное принимается за безусловное. Так, например, подчинение народным и отеческим преданиям и установлениям есть доброе дело, или нравственная обязанность, в той мере, в какой сами эти предания и установления выражают добро или дают определенную форму моему должному отношению к Богу, к людям и к миру. Но если это условие будет забыто, условная обязанность принята за безусловную, или "национальный интерес" по ставлен на место Правды Божией, то доброе может превратиться в злое и в источник зол. Тут уже легко дойти до чудовищного положения, высказанного недавно одним французским министром, – что "лучше казнить двадцать невинных, чем посягнуть (porter atteinte) на авторитет какого-нибудь национального учреждения". Другой пример: вместо должного уважения к собору епископов или к другому церковному начальству как действительному органу той собирательной организации благочестия, от которой я себя не отделяю, я подчиняюсь ему безусловно, не входя в существо дела, а заранее признав его в его отдельности за непреложный для себя авторитет, следовательно, внешним образом, – и вот оказывается, что этот собор, которому я подчинился, есть "Ефесское разбойничество" [20] или что-нибудь в этом роде, и я сам вследствие излишней, неугодной Богу покорности перед формальным выражением Его предполагаемой воли стал вдруг непокорным еретиком. Опять из добра вышло зло. Третий пример: не надеясь на чистоту своей совести и на силу своего разума, я отдаю и совесть, и разум свои в распоряжение лицу, облеченному священным авторитетом, отказываясь от собственного умствования и собственной воли, – казалось, чего бы лучше? но этот духовник, будучи волком в овечьей шкуре, внушает мне пагубные мысли и дурные правила, и опять условное добро смирения, принятое безусловно, превращается в зло

Так происходит в силу заблуждения, смешивающего само Добро с теми или другими формами его появления; но к тому же приводит и противоположное заблуждение, ограничивающее существо добра простым отрицанием исторических форм его проявления. Там эти формы или учреждения принимаются как безусловное добро, что не соответствует правде и приводит к злу; здесь эти формы и учреждения отрицаются безусловно, следовательно, признаются сами по себе за безусловное зло, что опять-таки не соответствует правде, а потому ни к чему хорошему привести не может. Одни утверждают, например, что воля Божия открывается нам только чрез священника, а другие – что этого никогда и ни в каком случае не бывает, что высшая воля не может говорить нам через священника, а открывается исключительно и всецело в нашем собственном сознании. Не очевидно ли, однако, что сама воля Божия исчезла в обоих взглядах, что в первом на её место поставлен священник, а во втором – самоутверждающееся я? А легко, казалось бы, понять, что раз воля Божия допущена, то она не должна быть связана, ограничена и исчерпана для нас ни нами самими, ни священником; что она может быть и в нас, и в нем, но что безусловно и непременно она выражается для нас лишь в согласном с нею самою, должном или добром отношении нашем ко всему, между прочим – и прежде прочего – к священнику во имя того, что он собою представляет. Точно так же когда одни говорят, что практическое добро жизни заключается для нас всецело в народности и государстве, а другие утверждают, что народность и государство – ложь и зло, то разве не очевидно, что первые ставят на место самого добра, как безусловного, его относительные воплощения в народе и государстве, а вторые обусловливают само безусловное добро своими отрицаниями его исторической организации: для них безусловны только эти отрицания, а добро уже обусловлено ими. И неужели трудно понять, что настоящее добро для нас в этой области может зависеть только от нашего справедливого и доброго отношения к народу и государству, от сознания того, что мы им должны, от признания всего, что в них было и есть, и всего, что им недостает для полноты их значения как посредствующих воплощений живущего в человечестве добра? Зачем же, если мы можем так справедливо относиться к церкви, народу, государству и этим справедливым отношением совершенствовать и себя и их, – если мы можем знать и любить их в их истинном смысле, по-Божьи, – зачем же мы будем извращать этот доступный нам смысл безусловным преклонением или – еще хуже – безусловным отрицанием? Зачем вместо должного почитания священных форм, не отделяющего их от содержания, но и не смешивающего с ним, мы станем непременно от идолопоклонства переходить к иконоборчеству, а от него к новому, худшему идолопоклонству?

Зачем эти явные извращения правды, эти явные уклонения от прямой дороги? Не ясно ли как день, что принимать безусловно следует только то, что само по себе, по существу своему есть добро, а отрицать безусловно следует только то, что само по себе, по существу есть зло, а затем все остальное должно принимать или отвергать согласно его действительному отношению к этому внутреннему существу добра и зла? Не ясно ли, что если есть добро, то у него должны быть внутренние, собственные признаки и определения, не зависящие окончательно ни от каких исторических форм и учреждений и еще менее – от их отрицания?

Нравственный смысл жизни первоначально и окончательно определяется самим добром, доступным нам внутренно через нашу совесть и разум, поскольку эти внутренние формы добра освобождены нравственным подвигом от рабства страстям и от ограниченности личного и коллективного себялюбия. Здесь крайнее мерило всяких внешних форм и явлений. "Разве вы не знаете, – говорит ап. Павел верующим, – что мы будем судить и ангелов?" [21] – Если же нам подсудно и небесное, то тем более все земное. Человек в принципе или по назначению своему есть безусловная внутренняя форма для добра как безусловного содержания; все остальное условно и относительно. Добро само по себе ничем не обусловлено, оно все собою обусловливает и через все осуществляется. То, что оно ничем не обусловлено, составляет его чистоту; то, что оно все собою обусловливает, есть его полнота, а что оно через все осуществляется, есть его сила, или действенность

Без чистоты добра, без возможности во всяком практическом вопросе различить добро от зла безусловно и во всяком единичном случае сказать да или нет жизнь была бы вовсе лишена нравственного характера и достоинства; без полноты добра, без возможности связать с ним все действительные отношения, во всех оправдать добро и все добром исправить жизнь была бы одностороннею и скудною; наконец, без силы добра, без возможности его окончательного торжества над всем, до "последнего врага" – смерти [22] – включительно, жизнь была бы бесплодна

Внутренними свойствами добра определяется жизненная задача человека; её нравственный смысл состоит в служении Добру чистому, всестороннему и всесильному

Служение должно стать добровольным
Пройти через человеческое сознание
Задача нравственной философии - помогать в этом процессе, отчасти предварять цель
Основатель Кант
Остановился на первом существенном признаке абсолютного добра – его чистоте, требующей от человека формально-безусловной, или самозаконной, воли, свободной от всяких эмпирических примесей: чистое добро требует, чтобы его избирали только для него самого; всякая другая мотивация его недостойна. Не повторяя того, что хорошо изложено Кантом по вопросу о формальной чистоте доброй воли, я обратился в особенности ко второму существенному признаку добра – его всеединству, не отделяя его от двух других (как сделал Кант относительно первого), а прямо развивая разумно-мыслимое содержание всеединого добра из тех действительных нравственных данных, в которых оно заложено. Получились, таким образом, не диалектические моменты отвлечённой идеи (как у Гегеля) и не эмпирические осложнения натуральных фактов (как у Герберта Спенсера), а полнота нравственных норм для всех основных практических отношений единичной и собирательной жизни. Только такою полнотою оправдывается добро в нашем сознании, только под условием этой полноты может оно осуществить для нас и свою чистоту, и свою непобедимую силу

----

[1] на то же сходит и путь мнимо-сверхчеловеческий, ярко осветившийся безумием несчастного Ницше, – об этом смотри далее в предисловии к первому изданию

----

[1] любовь к родителям (лат.)

[2] справедливость; равенство; правосудие; божественная справедливость (лат.)

[3] в деторождении (лат.)

[4] чистая осуществленность (лат.)

[11] Фил. 3, 8

[14] 1 Мак. 1, 1 – 5

[15] Колос. 1, 18; Деян. 26, 23

[16] чандалы – первонач.: низшая каста у индусов

[18] Лук. 1, 46 – 47, 49, 51 – 53

[19] Пс. 8, 5

[20] Монофизитство
Природа Христа божественная
(не богочеловеческая)
Признано собором в Эфесе в 449 г. (александрийский патриарх Диоскор)
осуждено как ересь IV Вселенским (Халкидонским) собором в 451 г.
Последователи выделились в отдельную церковь (см. Брокгауза и Ефрона, т. XIX (2). с. 786 – 788)

[21] 1 Коринф. 6, 3

[22] 1 Коринф. 15, 26