Природа и свобода.
Космическое прельщение и рабство человека у природы 1
Н.А.Бердяев
[...] Существуют элементарные формы рабства человека у природы,
на которые он не дает сознательного согласия. Таково насилие природной
необходимости над человеком, природной необходимости вне человека
и внутри его. Это есть рабство у так называемых "законов" природы,
которые открывает и конструирует человек своим научным познанием.
Человек борется с насилием этой природной лишь к этой сфере применимо
то, что свобода есть результат необходимости, сознанность и познанность
необходимости. Техническая власть человека над природой с этим связана.
В этой технической власти человек освобождается, частично освобождается
от рабства у стихийных сил природы, но легко попадает в рабство
у самой созданной им техники. Техника, машина имеет космогонический
характер и означает появление как бы новой природы, во власти которой
находится человек. Дух в этой борьбе создает научное знание о природе,
создает технику и экстериоризируется, объективируется, попадая в
рабскую зависимость от собственной экстериоризации и объективации
[ 2 ] . Это
есть диалектика духа, диалектика экзистенциальная. Но существуют
более утонченные формы космического прельщения и рабства, на которые
человек дает свое согласие и которые готов пережить экстатически.
С природой, основанной на детерминизме и закономерности, человек
борется. Но иное отношение у него к космосу, к тому, что представляется
ему мировой гармонией, к мировому целому, единству и порядку. Тут
соглашается он увидеть отображение божественной гармонии и порядка,
идеальную основу мира. Космическое прельщение имеет разнообразные
формы. Оно может принимать формы прельщения эротико-сексуального
(Розанов [ 3 ] ,
Лавренс [ 4 ] ),
национально-народного (мистика народничества), теллургического (возврат
к земле, расизм), прельщения коллективно-социального (мистика коллективизма,
коммунизм). Дионисизм в разнообразных формах означает космическое
прельщение. Это есть жажда слияния с материнским космическим лоном,
с матерью-землей, с безликой стихией, освобождающей от боли и ограниченности
личного существования, или с безликим коллективизмом - национальным
или социальным, преодолевающим раздельное, индивидуальное существование.
Всегда это означает экстериоризацию сознания. У человека, задавленного
условностью цивилизации, её порабощающими нормами и законами, есть
жажда периодически возвращаться к первожизни, к космической жизни,
обрести не только общение, но и слияние с космической жизнью, приобщиться
к её тайне, найти в этом радость и экстаз. Романтики всегда требовали
возврата к природе, освобождения от власти разума, от порабощающих
норм цивилизации. "Природа" романтиков никогда не была "природой"
естественнонаучного познания и технического воздействия, не была
"природой" необходимости и закономерности. Совсем иное значит природа
у Руссо, она иное значит и у Л. Толстого. Природа божественна, благостна,
она приносит излечение больному и разорванному человеку цивилизации.
Этот порыв имеет вечное значение, и периодически человек будет им
захвачен. Но обнаруживающееся здесь отношение к природно-космическому
основано на иллюзии сознания. Человек хочет победить объективацию,
вернуть экстериоризированную, отчужденную природу, но не достигает
этого реально, экзистенциально. Он ищет спасения от необходимости
природы в свободе космоса. Слияние с космической жизнью представляется
свободной жизнью, свободным дыханием. Борясь с необходимостью природы,
человек создал цивилизацию, воздух которой удушлив, нормы которой
не дают свободы движения. В самой жажде общения с внутренней жизнью
космоса есть большая правда, но эта правда относится к космосу в
экзистенциальном смысле, а не к космосу объективированному, который
и есть природа с её детерминацией. Космическое прельщение обыкновенно
означало жажду слияния с душой мира. Вера в существование души мира
есть вера романтическая. Обосновывается же она обыкновенно на философии
платонистической. Но существование космоса как мирового единства
и гармонии, существование души мира есть иллюзия сознания, порабощенного
и раненного объективацией.
Нет иерархического единства космоса, в отношении которого личность
была бы частью. Нельзя апеллировать к целому природы с жалобой на
беспорядок частей. Целое находится в духе, а не в природе. Апеллировать
можно только к Богу, а не к мировой душе, не к космосу как целому.
Идея мировой души и космического целого не имеет экзистенциального
значения. Науки о природе также не имеют дела с мировым целым, с
космическим единством, они познают именно частичность природы и
не благоприятны оптимистическому взгляду на космос. Современная
физика одинаково отрицает и космос в античном смысле слова, и старый
детерминистический материализм. Что мир частичен, что нет мира как
целого и единства - это вполне согласно с революцией в современной
физике. Целого и единства можно искать только в духе, не отчужденном
от себя и не объективированном. Но тогда целое и единство приобретают
другой смысл и не означают подавления "частного", множественного,
личного. Также противоречит философии личности и свободы телеологическое
понимание [ 5 ]
мирового процесса. Против объективной телеологии восстает не только
детерминизм, причинное объяснение явлений природы, но и свобода.
Объективная телеология космического процесса сталкивается со свободой
человека, с личностью и творчеством и в сущности означает идеальный,
спиритуализированный детерминизм. Объективный мир совсем не целесообразен,
или, вернее, его целесообразность лишь частичная, она имманентна
процессам, происходящим в известных частях мира, но её нет в столкновении
и взаимодействии этих частей, её нет и в целом, ибо и целого нет.
Бесконечность объективированного мира не может быть космическим
целым. Случай играет огромную роль в мировой жизни, и он не означает
просто незнания. Если произойдет столкновение планет и результатом
его будет космическое разрушение, т. е. нарушение космического лада,
то это совершенно нецелесообразно и даже не необходимо в смысле
существования закона для этого столкновения. Это случайное явление.
Совершенно так же, как если с человеком "случится" автомобильная
катастрофа, то это будет несчастный случай, нет закона для этой
катастрофы. [...] Например, чудо совсем не означает нарушения каких-либо
законов природы, это есть явление смысла в человеческой жизни, обнаруживающееся
в природной среде, подчиненной частичным законам. Это есть прорыв
духовной силы в природный порядок, который в своей изолированности
представляется закономерным. Нет законов целого, законов космоса.
И закон всемирного тяготения совсем не есть космический закон, он
частичен и относится к частичному. Бутру [ 6 ]
верно говорит о случайных законах природы. Все, что я говорю, совсем
не значит, что в природе происходит механическое сложение и сцепление
элементов. Механический взгляд на природу никуда не годится, и можно
считать его совершенно опровергнутым. Это такой же ложный монизм,
как и допущение существования мировой души и предустановленной мировой
гармонии, отражающей гармонию божественную. Натурфилософия всегда
имеет монистическую тенденцию, она может быть спиритуалистической
и механической. Но допущение мировой души и космической гармонии
есть натурализм. В натурализм впадают и тогда, когда утверждают
идеальные начала космоса, когда учат о Софии, пронизывающей и окутывающей
всю космическую жизнь. Такого рода видение космоса есть иллюзия
сознания, основанная на непонимании того, что природный порядок
есть продукт объективации, не воплощение духа, а отчуждение духа.
Ложное гипостазирование космических начал, сил, энергий, качеств
глубоко противоположно персоналистической философии и порабощает
человеческую личность космической иерархией. Это мы видим во многих
теософических и оккультных течениях.
В объективированной природе нельзя искать души мира, внутренней
жизни космоса, потому что она не есть подлинный мир, но мир в падшем
состоянии, мир порабощенный, отчужденный, обезличенный. Правда,
мы прорываемся ко внутренней космической жизни, к природе, в экзистенциальном
смысле через эстетическое созерцание, которое всегда есть преображающая
творческая активность, через любовь и сострадание, но это всегда
означает, что мы прорываемся за пределы объективированной природы
и освобождаемся от её необходимости. То, что я называю космическим
прельщением, есть экстатический выход за пределы личного существования
в космическую стихию, надежда на приобщение к этой первостихии.
На этом были основаны все оргиастические культы. Но это всегда было
не столько выходом из замкнутого существования личности к мировому
общению, сколько снятием самой формы личности и её растворением.
Это есть порабощение человека космосом, основанное на иллюзии приобщения
к его внутренней бесконечной жизни. Изображение космического прельщения
мы находим в гениальной, хотя незаконченной трагедии Гельдерлина
"Смерть Эмпедокла" [ 7 ] .
Объективированная природа с её детерминизмом мстила за свое кажущееся
отрицание и делала человека рабом, но психологически это носило
иной характер, чем обыкновенная природная детерминация. Космическая
душа, душа мира, не имеющая внутреннего существования, делается
силой, обволакивающей человека и поглощающей его личность. Так происходило
возвращение к языческому космоцентризму, духи и демоны природы вновь
поднимались из закрытой глубины природной жизни и овладевали человеком.
Человека периодически охватывала та демонолатрия, от которой освободило
его христианство. Языческий космоцентризм ставится на место христианского
антропоцентризма. Но в космическом прельщении, как и во всяком почти
прельщении человека, ставится тема, которая имеет значение и требует
разрешения. Человека справедливо мучит его отчужденность от внутренней
жизни природы, он не может вынести давящего механизма природы, он
в сущности хочет возвращения космоса внутрь человека. Отпадение
человека от Бога повело за собой отпадение космоса от человека.
Это и есть падшесть объективированного мира. Но вернуть себе космос
человек не может на путях космического прельщения. От рабства у
механизма природы он возвращается к рабству у пандемонизма природы.
Мы и присутствуем как бы при освобождении демонов природы, которые
овладевают человеком. Слияние с космической жизнью не освобождает
личность, а растворяет и уничтожает её. Меняется форма рабства.
Это имеет роковые последствия в социальной жизни, в отношениях личности
и общества. Общество внедряется в космос, понимается как организм,
имеющий космическую основу. При этом личность неизбежно подчинена
и порабощена органическому и в конце концов космическому целому,
человек становится лишь органом, и отменяются все свободы человека,
связанные с его духовной независимостью от общества и природы. Космизм
в социальной философии носит в сущности реакционный характер, прежде
всего духовно реакционный. Экзальтируется идея организма и органического.
Это есть иллюзорно-космическое, мистико-биологическое обоснование
социальной философии. Часто подчеркивается космичность крестьянства,
в противоположность не органическому характеру других классов, особенно
интеллигенции и рабочих. Активное вторжение народных масс в историю
может представляться явлением космического значения, и в известном
смысле это верно. Но это вторжение масс связано как раз в возрастанием
роли техники за счёт духовной культуры и, значит, с еще большим
отрывом от природы. Человек движется в порочном кругу. Прорыв из
этого порочного круга есть акт духа, а не подчинение органическому
космическому ритму, которого в объективированной природе по-настоящему
не существует. Власти космически-органического над человеческим
духом нужно противопоставлять не механически-техническое, не рационализацию,
а свободу духа, начало личности, не зависящее ни от организма, ни
от механизма. Это вполне аналогично тому, что объективной телеологии
нужно противопоставлять не детерминизм, а свободу. Рабству человека
у общества нужно противопоставлять не разум рационализма или природу,
признанную благостной, а дух, свободу духа и личность, в своем духовном
качестве не зависящую от общества и природы. Это приводит нас к
вопросу о рабстве человека у общества.
____________________
|
[ 1 ]
|
Фрагмент из книги "О рабстве
и свободе человека" печатается по: Бердяев Н. А. О рабстве и
свободе человека. Париж, 1972. |
|
[ 2 ]
|
Экстериоризация (внешне выраженная
форма существования) и объективация (отрыв объекта от субъекта,
детерминация, отчуждение, подчинение необходимости) составляют,
по Бердяеву, основу бытия "падшего" мира. Объективации мыслитель
противопоставляет творчество, которое преодолевает законы необходимости,
разрыв мира и человека. |
|
[ 3 ]
|
Розанов Василий Васильевич (1856-1919)
- русский философ и писатель, представитель "нового религиозного
сознания". Одна из основных тем его творчества - пол и религия.
Провозглашал святость пола и рождения как источника жизни. |
|
[ 4 ]
|
Лавренс (Лоуренс, Лоренс) Дейвид
Герберт (1885-1930) - английский писатель, автор известных романов
"Сыновья и любовники" (1913), "Любовник леди Чаттерлей" (1928)
на темы эротики и пола. |
|
[ 5 ]
|
Понимание мирового процесса как
осуществления заранее предопределенных целей. |
|
[ 6 ]
|
Бутру Эмиль (1845-1921)- французский
философ-идеалист. Выступал против механического детерминизма
при объяснении явлений жизни и психики; считал, что в основе
эволюции лежит случайный с точки зрения материальных законов
творческий акт. |
|
[ 7 ]
|
Гельдерлин Иоганн Христиан Фридрих
(1770-1843) - немецкий поэт, связан с йенскими романтиками,
автор незаконченной трагедии "Смерть Эмпедокла", герой которой
бросается в кратер вулкана Этна, чтобы жить вечной жизнью с
природой. |
С. 179 - 184
|