|
Вступительная статья
к антологии "Русский космизм"
(М., "Педагогика-пресс", 1993)
[ Конспект
] [ Конспект конспекта
] [ Оглавление
книги ]
Вступительная статья
Вступление
Еще несколько лет назад понятие русского космизма, как и почти
ему синонимичное - космической философии, брали неизменно в кавычки
как приблизительное, чуть не метафорическое образование. Сейчас
русский космизм уже основательно окреп в своих правах, обрел законное
гражданство в отечественном культурном наследии. Однако объем и
содержание этого понятия и стоящего за ним течения мысли остаются
весьма расплывчатыми, то существенно разбухая, то, напротив, сужаясь
до трех-четырех имен. Под космизмом часто понимается целый поток
русской культуры, включающий не только философов и ученых, но и
поэтов, музыкантов, художников. В нем оказываются и Ломоносов, и
Тютчев, и Вячеслав Иванов, и Скрябин, и Рерих, и Чюрлёнис... Есть
некое космическое веяние и дыхание в произведениях того или иного
творца - и этого оказывается достаточным, чтобы произвести его в
космисты. Но тогда то же можно было бы спокойно проделать с доброй
половиной культурных деятелей не только России, но и всего мира,
ведь ощущение глубинной причастности сознательного существа космическому
бытию, мысль о человеке как микрокосме, в стяженном виде вместившем
в себя все природные, космические стихии и энергии, проходят через
мировую культуру, как восточную, так и западную. В древнейших религиозных
и мифологических представлениях человек уже прозревал соотношения
и взаимосвязи между своим существованием и бытием Вселенной и эту
свою интуицию претворял в различные, преимущественно образные, формы.
Космические символы и образы народного бытового искусства и поэзии,
микро- и макрокосмические соответствия (вспомним, что и мир мог
представляться в виде Огромного Человека, Брамы у индусов и т. д.)
выражали эту, условно говоря, объективную идею целостности мироздания,
органичной включенности в него жизни и сознания. Но рядом всегда
существовал и более активный подход, являлось стремление воздействовать
на мир в желательном направлении. Многообразные магические ритуалы,
которыми была заполнена жизнь древнего человечества, подтверждают
это пусть наивно, но впечатляюще: человек вставал против Вселенной
как власть имеющий, заклинатель и повелитель материи, её сил и "духов".
Преображающая человека и мир мечта стремилась к преодолению ограниченности
человека в пространстве и времени, она воплощалась в сказочные,
фольклорные образы господства над стихиями - воздушные полеты, метаморфозы
вещества, живую и мертвую воду... По существу, с древности до конца
XIX в. эта космическая - в широком смысле - тема развивалась только
в мифе, фольклоре, поэзии, а также в некоторых философско-утопических,
фантастических произведениях (к примеру, у Сирано де Бержерака,
Жюля Верна)
Но знаменательно, что именно в России, ставшей родиной научного
учения о биосфере и переходе её в ноосферу и открывшей реальный
путь в космос, уже начиная с середины прошлого столетия вызревает
уникальное космическое направление научно-философской мысли, широко
развернувшееся в XX в. В его ряду стоят такие философы и ученые,
как Н. Ф. Фёдоров, А. В. Сухово-Кобылин, Н. А. Умов, К. Э. Циолковский,
В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский, В. Н. Муравьёв, А. К. Горский,
Н. А. Сетницкий, Н. Г. Холодный, В. Ф. Купревич, А. К. Манеев. В
философском наследии мыслителей русского религиозного возрождения
- В. С. Соловьева, П. А. Флоренского, С. Н. Булгакова, Н. А. Бердяева
- также выделяется линия, близкая пафосу идей русского космизма.
Имеется в виду то склонение в русской православной философии, которое
Н. А. Бердяев называл "космоцентрическим, узревающим божественные
энергии в тварном мире, обращенным к преображению мира" и
"антропоцентрическим... обращенным к активности человека
в природе и обществе" Прим. 01. Именно
здесь ставятся "проблемы о космосе и человеке", разрабатывается
активная, творческая эсхатология, смысл которой, по словом Бердяева,
в том, что "конец этого мира, конец истории зависит и от творческого
акта человека" Прим. 02
Избежать неправомерного и безмерного расширения этого философского
течения можно, если сразу же обозначить принципиально новое качество
мироотношения, которое является определяющей его генетической чертой.
Это идея активной эволюции, т. е. необходимости нового сознательного
этапа развития мира, когда человечество направляет его в ту сторону,
в какую диктует ему разум и нравственное чувство, берет, так сказать,
штурвал эволюции в свои руки. Поэтому возможно точнее будет определить
это направление не столько как космическое, а как активно-эволюционное.
Человек для активно-эволюционных мыслителей - существо еще промежуточное,
находящееся в процессе роста, далеко не совершенное, но вместе сознательно-творческое,
призванное преобразить не только внешний мир, но и собственную природу.
Речь по существу идет о расширении прав сознательно-духовных сил,
об управлении духом материи, об одухотворении мира и человека. Космическая
экспансия - одна из частей этой грандиозной программы. Космисты
сумели соединить заботу о большом целом - Земле, биосфере, космосе
с глубочайшими запросами высшей ценности - конкретного человека.
Недаром такое важное место здесь занимают проблемы, связанные с
преодолением болезни и смерти и достижением бессмертия. Гуманизм
- одна из самых ярких черт этой замечательной плеяды мыслителей
и ученых, но это гуманизм не прекраснодушный и мечтательный - он
основан на глубоком знании, вытекает из целей и задач самой природной,
космической эволюции
Огромен и конкретен вклад в активно-эволюционную мысль В. И. Вернадского.
Его научно-философские теории можно в определенном смысле уподобить
прочному фундаменту, без которого дерзновенные идеи и проекты космистов
могли бы обернуться прекрасными, но всего лишь воздушными замками
В 1920 г., работая над созданием биогеохимии, призванной изучать
влияние "живого вещества" на историю земных химических
элементов, Вернадский (к этому времени уже известный минералог,
геолог и химик) исследует огромную литературу по первой составляющей
этого нового синтеза - биологии (дисциплины, которой прежде он прямо
не касался). И тут его умный взгляд и чуткая интуиция великого натуралиста-мыслителя
выхватывают среди теорий и догадок прошлого одно неоцененное открытие.
Речь идет об открытии американского ученого Джеймса Дана (1813-
1895), известного в свое время геолога и минералога. Этот современник
Дарвина на восемь лет ранее выхода в свет в 1859 г. эпохального
"Происхождения видов..." выдвинул понятие, которое назвал
энцефалозом или цефализацией (от греч. kephale - "голова").
Излагая современным языком эту идею, Вернадский писал: "В наших
представлениях об эволюционном процессе живого вещества мы недостаточно
учитываем реально существующую направленность эволюционного процесса"
Прим. 03. С эпохи кембрия, когда появляются
зачатки центральной нервной системы, и далее идет медленное, пусть
с остановками, но неуклонное (без откатов назад) усложнение, усовершенствование
нервной системы, в частности головного мозга. Убедительно доказывают
это палеонтологические данные, прослеживаемые за последние пятьсот
миллионов лет, хотя сам процесс уходит намного дальше в глубь геологического
времени. От моллюсков до "гомо сапиенс" это нарастающее
движение неотразимо обнаруживает себя. Удивительно, замечал Вернадский,
что не только Дарвин не оценил идеи своего североамериканского коллеги:
она вообще выпала из научного обихода биологии. Впрочем, были на
то причины. Свой вывод Дана, профессор Йельского университета в
Нью-Хейвене, развивал больше на территории философии и теологии,
а уж сюда направлялась особая идейная бдительность пуритан Новой
Англии. Результатом стал острый конфликт этой идеи с суровым религиозным
догматизмом, царившим в штате, и цефализация была утоплена для научного
обсуждения и развития почти на семьдесят лет. Вернадский извлекает её из забвения, осмысливает в четкой эволюционной перспективе и
вводит в науку под именем "принцип Дана"
Не забывает он отметить и заслуги современника и соотечественника
Дана геолога Джозефа Ле Конта, который тот же процесс особой направленности
эволюции, отсчитываемый от возникновения нервной системы у живых
существ до появления человека, назвал психозойской эрой. "Принцип
Дана", цефализация - это не теория, но и не гипотеза, которая
может быть доказана, а может и нет. Тут мы имеем дело с эмпирическим
обобщением, т. е. с большой суммой точных фактов, не имеющих случаев
опровержения. Спорить против эмпирического обобщения бесполезно,
его можно лишь по-разному истолковать, ставить в те или иные ряды
объяснения. Сам Вернадский четко формулирует характер и смысл такой
"кривой прямой линии" развития живого. Это объективный
природный процесс, закономерно длящийся в полярном векторе времени,
устремляясь постоянно в одном, необратимом направлении
----
Прим. 01 Бердяев Н.
А. Русская идея // О России и русской философской культуре. М.:
Наука, 1990. С. 235
Прим. 02 Там же. С.
258
Прим. 03 Вернадский
В. И. Химическое строение биосферы Земли и её окружения. -М.: Наука,
1965. С. 271
|
