|
Духовные основы русской революции 04
(сборник статей)
Н.А.Бердяев
Контрреволюция
Словом "контрреволюция" сейчас безобразно злоупотребляют.
То, как применяют сейчас это слово в левой социалистической печати,
на уличных митингах, в частных спорах, нельзя назвать иначе, как
нравственным шантажом. Это - легкий способ заткнуть рот противнику
и лишить его слова. Контрреволюционным называется всякое мнение,
которое не нравится, не совпадает с той или иной социальной доктриной.
Слишком индивидуальная мысль сейчас уж наверное будет признана контрреволюционной.
Революционными признают лишь трафаретные мысли, лишь стадные мысли.
Контрреволюцией назовут всякое обеспечение свободы и права, всякое
закрепление завоеваний революции в новом правопорядке. Эпитетом
контрреволюции хотят скомпрометировать несогласное или враждебное
мнение и вызвать к нему подозрительное отношение. Это - прямое насилие
над человеческой личностью, над её мыслью и совестью, отрицание
элементарного уважения к человеческой личности
Злоупотребление словом "контрреволюция" отравило Россию
недоверием, подозрительностью и враждой. Народные массы, которые
легко верят первому встречному демагогу или провокатору, уже повергнуты
в болезненную стихию мнительности и злобной подозрительности. От
этой массовой болезни нелегко будет излечиться. Нравственный шантаж
уже дал свои плоды, он фактически почти упразднил свободу слова,
лишил слово его самоценности. Несчастные русские люди и после своего
освобождения начинают утаивать свои мысли, чувствуют затруднение
свободного высказывания, не могут дышать воздухом свободы. Атмосфера
начинает напоминать ту, которая была перед революцией, в дни оргии
реакции. И гнет этот создаётся не теми, которые хотят сделать контрреволюцию,
а теми, которые клеймят контрреволюцией всякое свободное и независимое
слово. Русская революция вот уже несколько месяцев занята розыском
несуществующей контрреволюции и одержима манией шпионажа. Так как
контрреволюционного объекта не оказалось, то его постепенно начали
изобретать, создавать. Контрреволюционная "буржуазия",
несомненно, есть создание болезненного, маниакального воображения
Злоупотребление эпитетом "контрреволюция" нарастает головокружительным
темпом. Сфера "контрреволюции" все расширяется и клеймение
"контрреволюционностью" захватывает все новые и новые
жертвы. Революция в своей фатальной диалектике пожирает своих отцов
и детей. Стихия революции не знает благодарности, она никогда не
воздает по заслугам. Эту последнюю миссию берет на себя история
и историки. В первые дни русской революции контрреволюционными называли
притаившиеся силы старого режима и от них ждали угрозы делу свободы.
Но скоро уже контрреволюционными силами были признаны партия народной
свободы, все русские либералы, Государственная Дума, Земский и Городской
Союз. Образована была контрреволюционная "буржуазия",
в которую вошли и широкие круги интеллигенции. Главой контрреволюции
был признан П. Н. Милюков. На этом процесс не остановился. Мы вступаем
в период, когда в контрреволюционных замыслах подозреваются социал-демократы
меньшевистского крыла и социалисты-революционеры. Из социалистов
первой жертвой этого нравственного шантажа пал Г. В. Плеханов. Так
выяснилось в течение трех послереволюционных месяцев, что большая
часть России контрреволюционна по своим тайным или явным настроениям
и вожделениям. Печальный результат. П. Н. Милюков - глава контрреволюционной
буржуазии. Г. В. Плеханов продался буржуазии. Министры-социалисты,
Керенский и Церетели собираются продаться буржуазии и уже захвачены
контрреволюционными веяниями. Что будет с русской свободой? Единственной
светлой, истинно революционной стихией остаются большевики, которые
и хотят устроить новую революцию против большей части России, против
большинства, настроенного "буржуазно" и "контрреволюционно".
Эти светлые и чистые носители духа революционного и социалистического
не останавливаются перед заговорами против собственных товарищей
социал-демократов, они и у них открывают контрреволюцию. Русская
революция и русская свобода раздираются. Сфера чистой революционности
все суживается и в конце концов отождествляется с небольшой кучкой,
рассчитывающей на демагогическое разжигание страстей в тёмных массах.
Пока ещё большевики чувствуют себя цельными выразителями революции,
всех подозревающими в буржуазной контрреволюционности, но единственными
стоящими вне подозрений. Они бесспорно не подкуплены буржуазией.
Правда, некоторых из них подозревают в том, что они подкуплены Германией,
но в этом нет ничего контрреволюционного и буржуазного. На этом
процесс "развития" революции не остановится
II
Процесс розыска контрреволюции, расширение её сферы и сужение сферы
революции пойдет дальше. Найдутся и такие, которые откроют контрреволюцию
у большевиков. Пока ещё большевики находятся в единении с анархистами,
но скоро анархисты заметят в большевизме несомненные признаки буржуазной
контрреволюционности. Для истинного анархиста всякий социалист -
буржуа, и анархист в этом отношении прав. Идеалы социализма - подозрительно
буржуазные идеалы. Буржуазная природа всякого социализма не может
не сказаться раньше или позже, она сильна в большевизме. Большевики
хотят всеобщей, коммунистической буржуазности. По сравнению с ними
анархисты должны почувствовать себя отверженцами общества, вечными
неудачниками, выразителями душевного склада и интересов пятого сословия.
Но последний акт трагикомедии наступит тогда, когда внутри самих
анархистов наметится раскол и часть будет оттеснена к контрреволюции,
другая же часть останется единой, окончательной и последней носительницей
революционности. В среде самих анархистов найдутся такие, которые
по настроению своему будут большими максималистами, чем остальные.
Часть анархистов несомненно обнаружит признаки контрреволюционности
и вызовет подозрительное отношение со стороны другой части. К этому
времени часть большевиков будет отправлена на тот свет, а часть,
оставшаяся в живых, представит довольно правое течение. Вся Россия
превратится в контрреволюционную и буржуазную. И это будет плодом
долгих розысков контрреволюции и нравственного шантажа, связанного
с этого рода занятием. Перед нами раскрывается плохая бесконечность
дробления, отметающего контрреволюцию и совершающего подбор революционности.
Революционная стихия пожирает себя, революционная подозрительность
делается силой самоистребляющей. Этот закон известен нам из хода
французской революции. Революция истребила своего героя Дантона,
открыв в нём контрреволюцию, истребила и самого Робеспьера
Кто же станет левее анархистов против всего остального мира как
контрреволюционного? Из кого будет состоять тот последний остаток,
в котором сосредоточится и воплотится "революционный"
дух? Сомнений быть не может. Эти элементы уже намечаются и уже действуют,
это - бывшие или будущие уголовные преступники, каторжники, это
отбросы общества, это бывшие черносотенники и погромщики, провокаторы
и предатели, элементы уже совершенно свободные от всякой "буржуазности".
Диалектика завершается, революция в конечной своей точке переходит
в свою противоположность, возвращается к исходному. Так всегда бывает.
На самой крайней левой оказываются те же, которые были и на самой
крайней правой. Мы возвращаемся к чистейшему черносотенству, к чистейшему
мракобесию, к чистейшей реакции. Настоящая контрреволюция и окажется
на крайнем левом крыле против всей России, которая будет совсем
не контрреволюционной. Крайнее, максималистское крыло русской революции
принуждено будет опереться на те же элементы, на которые опиралось
и крайнее максималистское крыло русской реакции. Мы придем к подлинной
контрреволюции, против которой представится спасительным и освободительным
и самый умеренный либерализм. Русский правый максимализм и русский
левый максимализм - одной природы, одной стихии, одинаково отрицает
всякую норму и закон, одинаково антикультурен и антигосударствен,
одинаково не признает права и свободы, одинаково поглощает всякий
лик в безликой бездне. Опасность контрреволюции действительно существует,
это и есть опасность, грозящая от большевиков и анархистов, от тёмных
инстинктов масс, к которым обращена большевистская и анархистская
демагогия. Большевики не только могут вызвать реакцию, как движение
против них направленное, нет, большевики сами по себе реакционеры,
мракобесы, люди, вырвавшиеся из хаотических низин мирового прошлого.
Реакция же против большевиков и максималистов есть освобождение
человека, а не контрреволюция. Большевики, анархисты, максималисты
- это остатки самого мрачного, самого рабьего прошлого, это - враги
творчества новой, свободной жизни
III
Чтобы ориентироваться в разгулявшейся стихии революции и произвести
оценки, нужна свобода духа, свобода от одержимости этой стихией,
нужно черпать свои критерии и оценки из большей глубины, из божественного,
а не мирского источника. Преклонение перед земной богиней, именуемой
революцией, есть рабство духа и идолопоклонство. Такой богини не
существует. Поклоняться и служить можно лишь Единому Господу Богу,
Богу живому и сущему. Всякий иной бог есть идол и поклоняющийся
ему - раб мира. Если уж признать революцию существом, персонифицируя её, то нужно признать её грешным земным существом, порожденным греховным
прошлым человечества. Существо это полно всех слабостей человеческих,
всех дурных человеческих страстей. Нельзя из самой стихии революции
черпать свои оценки, оценки нужно черпать из высшего божественного
источника в себе и налагать их на революцию. И тогда ясно будет,
что революция - существо двоящееся, в нём правда перемешана с ложью.
На лице существа, именуемого революцией, есть двусмысленная искривленная
улыбка, и она с каждым днем делается все более и более двусмысленной.
Русская революция - провиденциальна, в ней есть очистительная гроза
и очистительный огонь, в ней сгорает старая ложь. Но в этой же стихии
образуется новая ложь и многое старое является в новой лишь форме.
Свобода - божественная ценность, высшая цель, мечта многих поколений
лучших русских людей. Революция же сама по себе не божественна по
натуре, по естеству, она - лишь неизбежна. Революция и свобода совсем
не тождественны. Революция освобождает скованные силы, но она же
слишком часто являет собой и величайшее надругательство над свободой
и истребление свободы. Силы освобожденные, но не преображенные,
направляются против свободы, не любят свободы, не дают дышать воздухом
свободы. Вечно двоится природа революции в отношении к свободе.
Почему это так? Происходит это потому, что всякая истинная свобода
имеет духовную основу, революция же выбрасывает массу человеческую
на поверхность и достигает свободы в отрыве от духовных корней.
Эпоха революции сама по себе не есть эпоха углубления, не есть эпоха
творчества. Революция даёт огромный опыт народу, но опыт этот углубленно
и творчески перерабатывается потом, после выздоровления. Ныне русским
людям нужна духовная трезвость в отношении к переживаемой буре,
нужна душевная аскетика. Нужно преодолеть всякий ужас и страх, порабощающий
душу, и также нужно преодолеть всякий розовый оптимизм, всякую социальную
мечтательность, всякую лесть народной массе, всякую идеализацию
темной стихии и потворство силе сегодняшнего дня. Это - требование
благородства. Нужно всеми силами протестовать против шантажирования
со словом "контрреволюция". Это шантажирование порабощает
мысль и слово, лишает нас свободы. Мы должны бороться за свободу
мысли и слова, это есть самое минимальное и самое максимальное требование
революции, требование духа, а не плоти. Выкрики о "контрреволюции"
должны быть разоблачены в своей истинной природе, в своей нравственной
недоброкачественности. Нельзя допустить того порабощения мысли,
которое ныне совершается. Пора раскрыть, где настоящая контрреволюция,
в онтологическом смысле этого слова. Она - там, где клеймят контрреволюцией
всякую свободную мысль, свободное слово и свободное творчество.
Против такой "революции" должна быть сделана "контрреволюция",
т. е. истинная революция должна быть сделана против лжереволюции.
Мы живём в магической власти слов и жестов, которые порабощают русский
народ, делают его одержимым. Истинное освобождение, освобождение
духа русского народа и тела его от истерических судорог и конвульсий
ещё впереди
"Русская свобода", № 10-11, с. 3-7
1917 г.
Правда и ложь в общественной жизни
http://magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn037.htmI
Последние годы перед революцией мы задыхались в лжи. Провокация
сделалась устоем русской государственности старого режима. Атмосфера
была насыщена предательством. Азефовщина, распутинщина, сухомлиновщина
- все это отравляло жизнь народа и разлагало русское государство.
В последние месяцы перед переворотом муть сделалась нестерпимой,
нельзя было дышать, все стало двусмысленным. Образ старой власти
двоился. Старый режим уже долгое время жил ложью. Он продолжал существовать
по инерции, его поддерживала народная пассивность. Нравственное
разложение достигло небывалых размеров. Среди деятелей старой власти
последнего периода её существования трудно было встретить людей
с ясным человеческим образом, такие люди составляли исключение и
они недолго держались. В час кончины русского царизма его окружали
Григорий Распутин, Сухомлиновы, Штюрмеры, Протопоповы, Воейковы,
Манусевичи-Мануйловы и т. п. двоящиеся и двусмысленные образы. Старая
русская монархия утонула в мути, во лжи, в предательстве и в провокации.
Она не столько была свергнута, сколько сама разложилась и пала.
Русская революция не столько была результатом накопления творческих
сил, творческих порывов к новой жизни, сколько результатом накопления
отрицательных состояний, процессов гниения старой жизни. Это облегчило
торжество революции в первые дни и очень отягчило её в дальнейшем
развитии. Силы разрушительные взяли верх над силами творческими.
Болезнь оказалась слишком застарелой, последствия её перешли в новую
Россию и действуют, как внутренний яд. Революция в достижениях элементарной
политической свободы слишком запоздала, и именно потому в ней господствует
социальный максимализм, который всегда есть результат неподготовленности
масс, содержавшихся во тьме. Гроза разразилась, она была неотвратима
и ниспослана Провидением. Но атмосфера не очистилась. Нам не дышится
легче после революционной грозы, воздух не стал чистым и прозрачным,
осталась муть, по-прежнему господствуют двусмысленные и двоящиеся
образы, хотя и в новых облачениях, ложь по-прежнему царит в нашей
общественной жизни, предательство и провокация не перевелись, хотя
Сухомлинов и Штюрмер сидят в крепости. Старые люди, изолгавшиеся
и потерявшие нравственный центр, являются в новых одеяниях и прикрываются
новыми словами. По-прежнему нет любви к правде, нет признания самодовлеющей
и абсолютной ценности правды, которой нельзя жертвовать ни для каких
утилитарных и корыстных целей, партийных, классовых и личных
Прежде уста, ненавидевшие и презиравшие Николая II, говорили об
"обожаемом монархе", о верности и службе царю. Многое
из того, что некогда было священным, превратилось в условную ложь,
слова потеряли своё реальное содержание. Весь ужас в том, что давно
уже "божье" было воздаваемо не Богу, а "кесарю",
и это нарушение основной заповеди, это сотворение себе кумира и
всякого подобия на земле, это идолопоклонство отравило нравственно
жизнь русского народа. Но вот старый идол самодержавия был низвергнут
и втоптан в грязь. Как и всегда бывает, толпа, недавно ему поклонявшаяся,
теперь топчет его ногами. Но после низвержения старых кумиров освободились
ли мы от всякого идолопоклонства, от всякого воздаяния божьего царству
кесаря? Нет, не освободились. Возникли новые кумиры, которые поставлены
выше правды Божьей. Идолопоклонство, которое всегда есть измена
живому Богу, осталось, оно приняло лишь новые формы. Началось новое
идолотворение, появилось много новых идолов и земных божков, - "революция",
"социализм", "демократия", "интернационализм",
"пролетариат" и т. п. Все эти идолы и божки так же принадлежат
к царству "кесаря", как и старый идол царского самодержавия,
и им воздаются божеские почести. Царство кесаря в христианском,
евангельском смысле этого слова не есть непременно самодержавие,
монархия, не связано непременно с царем или императором, оно обширнее
и многообразнее, к нему может принадлежать и демократическое царство.
Вокруг поклонения новым идолам кесарева царства уже успело накопиться
много лжи и мути. Новое идолопоклонство, как и старое, заслоняет
собой солнце правды. Никогда идолопоклонство не проходит даром для
нравственной природы человека и народа, оно нравственно калечит
и толкает на путь лжи. Человек, поклонявшийся чему-либо на земле,
как Богу, уже перестаёт отличать правду от лжи, он делается одержимым,
он - раб временных, относительных вещей, во имя которых все считает
дозволенным
II
Революция есть лишь момент в жизни народа, временная функция, преходящее
состояние, через которое он может перейти к высшей, свободной жизни,
но всегда болезненное и тяжелое, вызванное накоплением старого зла.
Когда у какого-нибудь человека лопается гнойный нарыв, то странно
было бы признать это явление самым светлым и божественным в человеке,
подменить самого человека этим моментом развития болезненного в нём процесса. Но у нас именно это и происходит в отношении к революции,
которая есть лишь вскрытие гнойного нарыва на теле России. Превращение
самой революции в божество и воздаяние ей божеских почестей есть
отвратительное идолопоклонство, забвение истинного Бога. Это ничем
не лучше, чем идолопоклонствовать перед кесарем, это - одной природы.
Прежде Россия подменялась династией, которой она приносилась в жертву;
теперь Россия подменяется революцией, которой она также приносится
в жертву. Если "обожаемый монарх" превратился в отвратительную
и безобразную ложь, то в такую же ложь может превратиться и "обожаемая
революция", если её не подчинить высшей правде. Правда же стоит
выше всех изменений в царстве кесаря, в ней нет ничего двоящегося,
колеблющегося и изменчивого, она самим Богом заложена в человеческом
сердце, и раскрытие её есть самая первая задача и самый верный путь
к новой, свободной жизни. Идолопоклонство всегда повергает в царство
лжи и порабощает ему. И мы уже находимся в самом страшном рабстве
у лжи. Неисчислимым количеством лжи отравлено сознание народа, сердце
простых, тёмных людей, малых сих, и затуманен ум их. Прежде, до
революции отравляли народ одной ложью, теперь отравляют его другой
ложью. Демагогия есть ложь, возведенная в принцип, в руководящее
начало жизни. Демагог считает дозволенной всякую ложь для достижения
своих целей, для соблазнения масс. Вся революционно-социалистическая
фразеология в наши дни все более и более превращается в условную
ложь, подобную лжи той фразеологии, на которой покоился старый режим.
Те, которые прикрывались высокими словами о святости отечества,
государства и церкви, на деле слишком часто предавали отечество,
разлагали государство и отдавали церковь во власть тёмных сил. Так
поступают с божественной ценностью свободы многие из тех, которые
прикрываются новой революционной фразеологией. Реальное значение
и реальный вес слов теряется, ибо за этими словами стоят негодные
человеческие души
"Темные, безответственные влияния" так же начинают господствовать
над революцией, как они господствовали над старой властью. Предательства,
провокация и грубая корысть так же прикрываются громкими лозунгами
"интернационализма", "революционного социализма"
и т. п., как раньше они прикрывались громкими лозунгами "монархизма",
"истинно-русского патриотизма" и т. п. Большевизм имеет
слишком много общего с распутинством и черносотенством. Красные
и черные цвета в массе окончательно перемешались. Ещё до революции
приходилось слышать от честных социал-демократов, что в среде большевизма
трудно отличить революционеров от провокаторов и предателей. Самый
нравственный принцип революционного максимализма таков, что он делает
затруднительным различение, ибо все объявляется дозволенным для
революционных целей и правду не считают существенной. Образуется
подпольная атмосфера, страдающая светобоязнью. В этой атмосфере
расцвел Азеф. Эта атмосфера всегда соприкасалась с охранными отделениями,
с департаментами полиции, с тёмными, подпольными придворными влияниями.
Эта подпольная, двусмысленная атмосфера не исчезла после переворота,
она перешла и в новую, свободную Россию, где не должно было бы быть
места для подполья. Носителями этой атмосферы сделались по преимуществу
большевики. Разоблачения, которые сделаны после 4 июля о германском
шпионаже, об измене и предательстве среди тех, которые называли
себя интернационалистами и единственными истинными социалистами-большевиками,
имеют слишком много общего с тем, что было раскрыто о Мясоедове
и Сухомлинове, что сгустилось вокруг имени Штюрмера и придворной
немецкой партии. Пахнуло тем же духом. Мы не освободились и не очистились,
мы все ещё в рабстве у тёмных сил, все ещё томимся в подполье. Революция
подверглась нравственному растлению, её идеалистические элементы
оттеснены и попали в рабство к элементам темным и двусмысленным.
Нигилизм справа и нигилизм слева - одной природы
III
Во имя "революции" теперь допускается такая же ложь, какая
раньше допускалась во имя "монархии". Престиж идола ставится
выше правды, простой и в своей простоте божественной правды. Революция
не освободила нас от ложного охранения престижа господствующей силы,
она требует охранения своего собственного престижа прежде всего.
И это толкает на путь лжи. Новая, свободная жизнь настанет в России
лишь тогда, когда во имя правды, поставленной выше всего, согласятся
пожертвовать всяким престижем, всякой условной ложью, революционной,
как и монархической. Да воцарится престиж самой правды, которая
всеми силами должна быть раскрываема в сердце народа, и да сгинет
всякая лживая, условная фразеология! Пора уже громко заявить, что
ложь с самого начала отравила русскую свободу и повергла нас в рабство.
Социалистические партии с максималистскими настроениями с самого
начала допустили ложь для охранения своего престижа, престижа революции,
ибо поклонились не Богу, а идолу. Много лжей и неправд начало господствовать
в русской жизни. Все эти демагогические выкрики о "буржуазии",
"буржуазности" и "буржуях", к которым была причислена
и вся мыслящая и образованная Россия, все эти розыски "буржуазной
контрреволюции" с самого начала были безобразной ложью. В вышедшем
из берегов и разлившемся море русского мужицкого царства буржуазия
в настоящем, точном смысле слова больше роли у нас не играет. Ей
предстоит ещё прогрессивное развитие. Реальная опасность, контрреволюция,
грозит исключительно со стороны большевиков и анархистов. Это начинают
наконец сознавать разумные и честные социалисты, но не хотят громко
заявить об этом из боязни нанести урон престижу революционного социализма.
Безобразной ложью было утверждение, что война ведется исключительно
во имя захватных интересов империалистической буржуазии, руководимой
П. Н. Милюковым. И это тогда, когда дело шло об элементарной защите
отечества и его чести. Безобразной ложью было прикрытие дезертирства
и самого корыстного эгоизма громкими словами об интернационализме
и братстве народов. Вся эта ложь разложила армию и уготовила нам
неслыханный позор измены и бегства с полей сражения. Безобразная
ложь - утверждение, что будто бы человеческая масса может существовать
и исполнять свой долг без государственной, церковной и культурной
дисциплины. Массы, вернувшиеся в естественное состояние, превращаются
в беспорядочные толпы и в конце концов в звериные орды. Безобразная
ложь называть социализмом корыстные и захватные интересы стихийных
масс, не подчиняющихся никакой общей и высшей правде. Безобразная
ложь делать вид, что петроградские события 4 июля не имеют прямой
связи с большевиками, и ответственность за них возлагать на выступление
каких-то контрреволюционных элементов и даже на уход министров-кадетов.
Безобразная ложь выкрикивать, что партия народной свободы - буржуазная,
что она защищает интересы капиталистов, что в ней заложено семя
контрреволюции. Правдиво и в соответствии с реальной действительностью
эту партию можно было бы обвинять в некотором академизме, в переоценке
внешних конституционных форм, в неумении привлечь к себе более широкие
массы, затронув в них страстные струны, в недостатке силы и воли.
Это - партия правового идеализма, самая бескорыстная из наших партий,
чистая от всякой демагогии, но страдающая партийным бюрократизмом.
По своему составу кадетская партия есть партия высшей интеллигенции
страны, профессоров и земцев, элементы же "буржуазные"
в точном смысле слова играют в ней незначительную роль. Безобразная
ложь исповедовать принципы демократии, требовать Учредительного
Собрания и все решать до Учредительного Собрания и без него. Революционная
социалистическая демократия до Учредительного Собрания, т. е. без
воли суверенного народа, решает форму правления, аграрный вопрос,
областные автономии и т. п. основные вопросы. И правда заключается
в том, что революционному социализму совсем не нужны принципы демократии
и не ну жно Учредительное Собрание, оно опасно для всякой чисто
классовой партии, ибо подчиняет всякий класс воле нации. Именно
кадеты и являются сейчас более последовательными демократами. Ложь
провозглашает максимальные социальные лозунги, в реальную и действительную
осуществимость которых не верят и которые провозглашают лишь для
привлечения масс. Безобразная ложь преклоняться перед массовой стихией
революции, в ней самой искать критериев истины и правды и называть
контрреволюцией всякую попытку подчинить эту стихию критериям истины
и правды, добытым не из произвола человеческой массы. Ложь - провозглашать
свободу и на каждом шагу попирать её. Скопление лжи образует в революционной
атмосфере муть. Только правда, не зависящая от быстрой смены дней
и часов, от изменчивых инстинктов масс, может освободить нас. Политика
отравлена ложью, у одних - для целей низких, у других - для более
высоких, она лишена нравственных основ. Все это ведет к сознанию
той вечной истины, что возрождение народа не может быть внешним,
исключительно материально-социальным, что оно должно быть прежде
всего внутренним изменением души народа, победой в ней правды над
ложью, Бога над идолами, духовным оздоровлением человеческой личности.
Голос правды и элементарного нравственного инстинкта заставляет
признать, что в нынешний грозный час дело идет о спасении родины,
спасении России, а не революции, и что правительством национального
спасения может быть лишь такое правительство, в которое войдут представители
всех групп, и всех партий, а не одной классовой партии, которая
не может быть облечена доверием нации. Политика правительства национального
спасения может быть лишь общенациональной политикой
"Народоправство", № 4, г. 7-9
24 июля 1917 г.
Кто виноват?
http://magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn038.htmI
Можно считать уже выяснившимся, что если русская революция и была
благом, поскольку она в первые дни свои освободила Россию от кошмара
разлагавшейся самодержавной власти, то все дальнейшее "развитие"
и "углубление" революции пошло по ложному пути и не принесло
никаких добрых плодов России и русскому народу. Были сделаны роковые
ошибки, последствия которых многие из нас предвидели и предсказывали.
Повторился в больших масштабах 1905 г., и можно ждать реакции большого
масштаба. В русской революции очень быстро начался процесс разложения
и гниения. Нравственный облик её делается все более и более отталкивающим.
Революция не одухотворена никакими творческими и оригинальными идеями.
Господствуют отбросы давно уже разложившихся социалистических идей.
Эти охлажденные идеи потеряли всякую этическую окраску и разогреты
лишь разнузданием и разъярением корыстных интересов и страстей.
Привели эти идеи Россию к позору и унижению, ввергли её в хаос.
В самих революционно-социалистических кругах началось отрезвление
после разгула и сознание ошибок, началось обучение элементарным
истинам путем наглядных уроков. Но это наглядное обучение слишком
дорого стоит, грядущие поколения призовут нас к ответу за слишком
большие расходы по обучению русской революционной интеллигенции
в элементарной школе
Мы оставим потомкам нашим размотанное и разоренное наследство. Мы
получили Россию от старой власти в ужасном виде, больную и истерзанную,
и привели её в ещё худшее состояние. После переворота произошло
не выздоровление, а развитие болезни, прогрессирующее ухудшение
положения России. Не новая жизнь раскрывается и расцветает, а старая
жизнь, окончательно распустившаяся, гниет. Если сознание долга всегда
было слабо в России, то сейчас оно окончательно исчезло. Где же
искать виновника? Почему так дурно протекает революция, почему разложение
в ней возобладало над созиданием, почему таит она в себе семя неотвратимой,
быть может, безобразной реакции? Никогда революции не бывали слишком
хороши, всегда было в них отпадение от разума, всегда связаны они
с накоплением зла и со старыми грехами, всегда отрицание в них сильнее
созидания. Но в русской революции есть много своего особенного,
своих русских болезней и соблазнов, есть расплата за свои русские
грехи. Причин всех бедствий и всех грехов русской революции нужно
искать глубже, чем их обычно ищут. Причины эти не только в ложной
тактике, примененной социалистическими партиями, не только в большевиках,
не только в экономической отсталости и в страшном давлении на русскую
революцию со стороны Германии. Причины эти прежде всего в ложном
направлении духа, в ложных идеях, которыми в течение многих десятилетий
жила русская революционная интеллигенция и которыми она отравила
народные массы. Русская революция оказалась опытом последовательного
применения к жизни русского нигилизма, атеизма и материализма, огромным
экспериментом, основанным на отрицании всех абсолютных духовных
начал в личной и общественной жизни. С философской точки зрения
русская революция есть чистый, ничем не ограниченный и ничему не
подчиненный психологизм, восстание произвола человеческих масс против
всякого онтологизма. В "Вехах" задолго до нынешней революции
была указана опасность, грозящая слева, вскрыта была ложь, лежащая
в основе нашего революционного движения и интеллигентского революционного
миросозерцания. Теперь правда "Вех" проверена жизненным
опытом и подтверждена. Эту правду принуждены будут признать и те,
которые на "Вехи" жестоко нападали. Русская революционная
интеллигенция, которая пожинает плоды своей деятельности в направлении
и характере русской революции, которая и сама оказалась выброшенной
за борт тёмными народными массами, слишком долго жила ложной верой,
верой в идолов, а не в Бога живого, и душа была искажена этой ложью
и этим идолопоклонством, была развращена и потеряла связь с духовными
истинами жизни. Центр тяжести жизни был перенесен с внутреннего
на внешнее. Интеллигентский яд отравил и народную душу, вытравил
из нее живого Бога. Большевики - последние русские нигилисты, в
них нигилизм интеллигентский соединился с нигилизмом народным. Источники
всех наших несчастий нужно искать в соединении нигилистических идей
интеллигенции с народной тьмой. Самый революционный переворот был
делом национальным, он совершен русским народом, как великим целым,
он не был делом одной революционной интеллигенции или рабочего класса,
ему не предшествовало усиление революционно-социалистического движения.
Но русская национальная революция присвоена была себе революционными
интеллигентскими кружками и массами, которые пошли за их демагогическими
лозунгами. И это совпало с религиозным кризисом в народе
II
В русской революции собирается жатва исконного и застарелого русского
нигилизма. В ней чувствуется дыхание этого старого, а не нового
духа. Революция вдохновлена нигилистическими идеями, она прежде
всего направлена на разрушение иерархии ценностей, иерархии качеств,
на которой основан божественный миропорядок. Эта революционно-нигилистическая
вражда ко всякому иерархизму имеет прежде всего природу духовную,
а не политическую и экономическую, это есть психология масс и нравственная
их настроенность. В основе этой психологии лежит чувство зависти
ко всему, что выше, что обладает уже установившимися качествами.
Но никогда ещё творчество не проистекало из этого источника. Нигилистические
настроения и идеи в массах дают страшные результаты. Русский революционный
социализм по духовным основам своим насильнический, материалистический
и атеистический, и этот отрицательный пафос доведен в нём до какой-то
лжерелигии. Русский революционный социализм одержим жаждой равенства
во что бы то ни стало. Этот соблазн абсолютного равенства ведет
к истреблению всех качеств и ценностей, всех возвышений и подъемов,
в нём - дух небытия. Бытие зачалось в неравенстве, в возвышении
качеств, в индивидуальных различиях. В нём звезда от звезды различествует
во славе. "Погашение всех качественных различений" и всех
возвышений было бы возвратом к первоначальному небытию, которое
есть совершенное равенство, полное смешение. Восстание первоначального
хаотического небытия периодически бывает в истории, целые общественные
движения могут быть окрашены в его цвет. Было бы ошибочно, конечно,
отождествлять всякий социализм и всякое социалистическое движение
с духом небытия. Возможен социализм и совершенно другого духа. Но
атеистический социализм, мнящий себя новой религией, есть конечно
религия небытия. В земное всеблаженство, в фабричный земной рай
поверили потому, что перестали верить во что бы то ни было высшее.
Когда померкли религиозные надежды и ослабела духовная жизнь, остаётся сорвать земной рай, использовать мгновения этой бессмысленной жизни.
Овладевает жажда раздела
Русский нигилизм, который шире течения конца 60-х годов, носящего
это наименование, отвергает не только на словах, не только в мыслях
все непререкаемые и абсолютные святыни и ценности, он отвергает
их и всей совокупностью своего духа, направлением своей воли, отвергает
их на деле, в самой жизни. Нигилизм не только перестал мыслить об
ином божественном мире, он перестал быть с ним в общении. Имя Христа
не случайно забыто в нашем революционном движении и в нашей революции.
Его нет в душах, нет в основном направлении духа, избирающего путь.
Слова и имена - не случайные и условные знаки, как думают номиналисты,
они - реальные энергии духовной жизни. На этом основано значение
молитвы. Менее всего я хочу сказать, что русские революционеры-нигилисты
- злодеи и люди дурные; среди них всегда было немало прекрасных
людей, искренних, самоотверженных и бескорыстно увлеченных. Но люди
эти находятся во власти ложного отрицательного духа, природу которого
сами не понимают, люди эти нередко находятся в состоянии одержимости.
Они выброшены на поверхность, оторваны от духовного ядра жизни,
кружатся во внешних оболочках жизни. В русском нигилизме и русском
нигилистическом социализме нет свободы духа, нет духовного здоровья,
необходимого для творчества, нет никакой внутренней дисциплины,
подчиняющей человека стоящим выше его святыням. Революционное интеллигентское
сознание отвергло все объективные духовные начала, все сверхчеловеческие
ценности и подчинило жизнь человеческую произволу человеческих страстей,
интересов и стремлений к благополучию и наслаждению. Торжествуют
лишь утилитарные оценки. Все подчиняется благу отдельных людей и
механическому количеству людей. Внутреннее же, духовное ядро человеческой
личности отрицается. Добро и зло признаны относительными и расцениваются
в зависимости от общественной полезности. Нравственному вырождению
русской революционной интеллигенции и самой революции очень способствовало
традиционное отождествление нравственного и доброго с "левым",
и безнравственного и злого с "правым". Поэтому те, которые
чувствовали себя "левыми", признали для себя все дозволенным.
Религиозное чувство вины было заменено социальным чувством обиды,
и это придало человеческой душе неблагородный облик. Сознание обязанностей
заменено бесконечными притязаниями и претензиями. Материалистическая
теория социальной среды окончательно парализовала сознание личной
ответственности. Личному закалу воли и дисциплине характера не придавали
и не придают никакого значения. Согласно этому мировоззрению и мирочувствию,
личность выставляет свои требования и притязания, независимо от
своих качеств и заслуг. Безответственная притязательность, парализующая
сознание обязанностей, есть нравственная язва, разъедающая русскую
общественную жизнь. Из революционно-нигилистического типа окончательно
были изгнаны благородные и вечные чувства почитания и благоговения.
Нигилизм нашего революционного сознания есть порождение старого
и долгого рабства. Большая доля вины за него падает на классы руководящие
и господствующие, на нравственное вырождение сверху. В этих классах
сердце давно уже омертвело к святыням, и они лицемерно пользовались
святынями для целей корыстных
III
И сверху и снизу перестали видеть в государстве и в национальности
объективные и духовные начала и подчинили их произвольным и субъективным
целям социального благополучия. Одни сделали себе идола из самодержавного
государства и царизма и поклонились ему, как Богу, другие - из народа
и пролетариата, и ему поклонились. Нигилизм революционный, зависимый
от нигилизма реакционного, поклонился количеству вместо качества.
Все духовные реальности и духовные ценности подверглись атомизированию
и распылению. Церковь, отечество, государство, культура - все давно
уже подверглось разложению и за всем стали видеть голый интерес.
Марксизм был принят в России, как теоретическое оправдание нигилизма,
как циническое отрицание самоценности и самобытности духовной жизни.
Русская интеллигенция с нигилистической закваской очень обрадовалась
узнать из немецких книжек, что не существует никакой самостоятельной
духовной жизни и что все ценности в ней - лишь идеологические прикрытия
интересов, лишь рефлексы экономической действительности. Государство
представилось организацией классового господства, национальность
- созданием интересов буржуазии, добро и правда - отражением экономических
отношений. Марксизм рецепировался у нас прежде всего как цинический
нигилизм, направленный на разрушение всех онтологических реальностей.
Цинический нигилизм давно уже был жизненной практикой справа, у
господствующих слоев старого режима, которые дошли до полного нравственного
разложения. Давно уже торжествовал и нигилизм слева и нашел себе
оправдание в марксизме. Гонения, страдания и мучения нравственно
облагораживали русских революционеров и прикрывали духовные последствия
нигилизма. Но когда революционный нигилизм начал господствовать
и властвовать, выявилось его нравственное неблагообразие, его духовная
пустота. Русский нигилизм сочетался с каким-то своеобразным морализмом:
все духовные реальности отрицали во имя морали равенства, во имя
блага народа. Ряд десятилетий отрицалась в народе ценность отечества,
ценность национальности и убивалось всякое национальное чувство
как безнравственное. Политика старой власти окончательно добивала
здоровый национальный инстинкт. Что же удивляться, если революция
оказалась антипатриотической и антинациональной?
Эти нигилистические настроения и мысли расцвели в душной атмосфере
подполья, созданного насилиями старой, разлагающейся власти. Нигилизм
бюрократический и нигилизм интеллигентский - близнецы. Свободный
творческий дух и свободные творческие идеи не имели силы наверху
и не имели обаяния внизу, справа и слева не было господства духа,
не было живой веры в Бога и в духовный смысл жизни. Россия давно
уже тяжело больна духом, её сводят судороги одержимого, в нее вселились
бесы, то реакционные, то революционные, то черные, то красные. Русский
максимализм, бросающий нас из одной крайности в другую, есть болезнь
духа, метафизическая истерия, внутреннее рабство. В душе русского
народа давно уже начался кризис веры, народная душа в смятении и
находится на перепутье. В такие минуты душа делается безоружной
против многих соблазнов. Старое с его духовной дисциплиной отмирает
в народной душе, новое же оказалось нигилистическим отрицанием.
Так вырабатывается в народе тот безобразный душевный уклад, который
вчера приводил к погрому евреев и левой интеллигенции, сегодня может
привести к погрому "буржуазии" и всего культурного общества,
как слишком правого. Над всем царит одна и та же жажда раздела,
завистливый взгляд на духовные и материальные богатства соседа.
И это сопровождается полным творческим бессилием, неспособностью
к созиданию и нелюбовью к нему
Русскому народу необходимо здоровое и крепкое национальное чувство,
но его не было и нет. И нет того национального воодушевления, которое
необходимо для спасения родины. Мы расплачиваемся за старые грехи,
мы изъедены наследственными болезнями. Нам необходимо внутренно
очиститься и духовно переродиться, окончательно поборов в себе всякий
нигилизм. Без изменения человеческой ткани, составляющей общество,
нельзя рассчитывать на более совершенную общественную жизнь. Из
плохих человеческих душ нельзя сделать хорошего общества, это будет
лишь внешней перестановкой атомов. С этой точки зрения никакие внешние
революции ничего существенного не меняют. Необходим духовный закал
личности, её внутреннее перерождение, повышение её качеств. Личность
человеческая не может всего ждать от нового общества, она прежде
всего должна как можно больше ему дать. К сожалению, в русском культурном
обществе, либеральном и просвещенном, нет той силы духа и той горячей
веры, которые могли бы спасти Россию от беснования. Чисто либеральные
идеи - тепло-прохладные идеи, в них нет огня. И нужно правду сказать:
если русские революционные круги исповедовали нигилизм, то русские
либеральные круги исповедовали довольно поверхностное просветительство
и поверхностный позитивизм, которые также разлагают духовную жизнь
и подрывают веру в духовные реальности. Бескрылый русский либерализм
сделался национально настроенным лишь во время войны, и революция
укрепила его в этой настроенности. Но национальная идея не имеет
в нём глубоких корней, для русских либералов в массе патриотизм
есть вопрос политической тактики. Они патриоты через силу. Духовное
национальное движение у нас ещё впереди, оно образуется после изжития
и осмысления трагического опыта войны и революции. Оно должно привести
к оригинальному общественному творчеству. Оно не будет походить
на старый национализм. Но не будет походить и на традиционный гуманистический
либерализм. Не только старый революционизм, но и старый либерализм
должен принять на себя часть вины за происходящее сейчас с Россией.
Русская революция есть Божья кара за явный или тайный нигилизм всех
слоев, всех классов и всех направлений, от крайних правых до крайних
левых. Творческое национальное движение и возрождение предполагает
духовный кризис, обращение к глубоким, божественным источникам жизни
"Русская свобода", № 18, с. 3-9,
1917 г.
|
