Судьба России 08

Подзаголовок

Н.А.Бердяев

Интернационал и единство человека<br>
http://magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn041.htmI<br>
Давно уже разложившаяся идея интернационала, давно потерявшая всякую
силу в жизни вновь в несколько дней извлечена на свет Божий, вновь
владеет сердцами и господствует в массах. Вряд ли длительным может
быть это господство, но очень интересно понять, как и почему столь
выветрившаяся идея могла стать действенной. Идеология социалистического
интернационализма была на скорую руку приспособлена к инстинктам
и настроениям сегодняшнего дня. И как это часто бывает, за лозунгом
интернационала может скрываться совсем не то, что он реально должен
означать. Социалистическое движение на Западе давно уже вошло в
национальное русло, и никакого социализма, кроме социализма национального,
французского, немецкого или английского, не существует. Идея интернационала
родилась в революционной атмосфере зеленых социалистических надежд,
первых детских грез социализма, и соответствовала она детски-незрелому
состоянию рабочего движения. Это была утопия, не соответствующая
духовному возрасту человечества, но утопия эта вечно способна возрождаться
в известной стихийной революционной атмосфере. В человеческой душе
есть место для самой разгоряченной социальной мечтательности, и
самые безумные мечты вспыхивают в состоянии духовной и социальной
незрелости. По мере того, как рабочие начинают чувствовать себя
гражданами своего отечества и своего государства и рабочее движение
делается более зрелым, социализм становится национальным, реформаторским
и эволюционным, реализм побеждает в нём утопизм. В. Зомбарт верно
назвал революционный социализм доисторическим фазисом социального
движения. И нужно сказать, что немецкая социал-демократия сделалась
наиболее национальной и эволюционно-реформаторской. Именно она наиболее
изменила идее интернационала, и, когда грянула война, немецкие социал-демократы
переродились в социал-империалистов. Это - не упрек, а констатирование
непреложного факта. И необходимо считаться с этим фактом, - мечтательное
отрицание его может нам слишком дорого стоить. Давно уже идея интернационала
омертвела и продолжала влачить жалкое существование в идеологии
социал-демократии лишь за неимением в её распоряжении каких-либо
других конечных идей. Ревизионизм бернштейновского типа фактически
победил, победил даже у таких людей, как Г. В. Плеханов, хотя он
и не хочет этого признать. Идея интернационала, международного социалистического
царства продолжает исполнять роль великой идеи, конечной идеи у
тех, которые не вступили на путь духовного углубления и возрождения,
которые не порвали с ограниченным позитивизмом. Утопическая мечта
о социалистическом царстве Божьем на земле противоположна тому здоровому
пессимизму религиозного сознания, для которого торжество высшей
и окончательной правды всегда переносится в мир иной.<br>
Русская социал-демократия хотя и сложилась теоретически под влиянием
германской и находится у нее в рабстве, но носит на себе специфически
русские, совершенно восточные черты. В ней очень сильны элементы
восточно-русского утопического народничества и анархического бунтарства

И это особенно ярко отразилось у так называемых "большевиков",
которые никак не могут быть названы марксистами и которые в сущности
типичные восточники. Русский большевизм и максимализм есть порождение
азиатской души, отвращающейся от западных путей культурного развития
и культурного творчества. Основная марксистская истина, которую
провозглашали первые русские марксисты в своих боях с народниками,
та истина, что России предстоит ещё пройти через эпоху капиталистического
промышленного развития, что буржуазии предстоит ещё у нас политически
и экономически прогрессивная роль, что не может быть скачка в социалистическое
царство из во всех отношениях отсталого старого русского царства,
была основательно забыта социал-демократами ещё в 1905 году. Ныне
же в русской социал-демократии возрождается старый народнический
утопизм, буржуазия объявляется классом контрреволюционным, торжество
социальной революции считается возможным в стране, прошедшей лишь
первые стадии промышленного развития и культурно отсталой, ещё не
прошедшей элементарной школы свободной гражданственности. Русский
революционный социализм легко переходит в извращенный русский мессианизм,
основанный на смешении разных планов и разных миров. В русской революционной
стихии вечно рождается разгоряченная мечта о царстве Божьем на земле,
царстве всечеловеческом, которое раскроется всему миру из пожара,
загоревшегося в России. В этом чувствуется исконная хлыстовская
русская стихия, и в ней тонет сознание личности. У Бакунина была
идея русского революционного мессианизма, революционного света с
Востока. Она по-своему конкурировала с консервативным мессианизмом
славянофилов. Основана эта идея на преклонении перед народом и народной
стихийностью, и переходит она в идолопоклонство перед количественной
массой. Эта старая идея вновь вспыхивает в стихии русской революции.<br>
II<br>
"Большевизм" г. Ленина есть крайнее выражение этой идеи,
зародившейся в стихийном опьянении. В Григории Распутине нашла себе
выражение черная хлыстовская стихия. В г. Ленине и кружащихся вокруг
него ярко выражена красная хлыстовская стихия. Крайности сходятся
в одинаковой вражде к началам личности и культуры. В ленинском большевизме
идея братства человечества и царства правды на земле, которая пойдет
в мир от русской революции, утверждается в исступленной ненависти
и раздоре, в обречении на гибель большей части человечества, именуемой
"буржуазией". Человечеством признается лишь пролетариат

В "мессианизме" большевиков и максималистов соединяется
русская мечтательность и жертвенность с кровавой исступленностью,
овечий дух - с разъяренной злобой и ненавистью, чувство братства
- с жаждой разъединения и раздора. Так образуется стихия, в которой
зло принимает обличье добра, а добро обличье зла, в которой все
двоится, в которой личность человеческая тонет. За самыми прекрасными
и добрыми лозунгами могут скрываться самые злые страсти. Утверждение
крайней правды может быть одержимостью.<br>
Что такое идея интернационала, столь сейчас пленяющая и завораживающая?
Идея интернационала есть болезненное классовое извращение и искажение
великой идеи единства человечества и братства народов. Интернационал
не может быть братством народов, он может быть лишь упразднением
народов, утверждением бескачественной трудовой человеческой массы,
в которой утопает все индивидуальное и конкретное. Братство народов
во всяком случае предполагает существование народов, оно может быть
лишь братством национальных индивидуальностей. Это так же верно,
как и то, что братство людей предполагает существование человеческих
индивидуальностей и их любовное обращение друг к другу. Нации -
конкретные реальности, некие существа, которые должны быть и должны
утверждаться для того, чтобы они могли братски соединяться или приносить
жертвы. Если не укреплено национальное бытие, если нет национального
лика, то не может быть и речи ни о братстве народов, ни о народных
жертвах и самоотречениях. Россия прежде всего должна быть, должна
иметь свой лик и быть могущественной. Тогда только можно говорить
об её отношениях к другим народам и к человечеству.<br>
Между национальным единством и единством человечества не может быть
никакого принципиального противоположения. Бессмысленно ставить
дилемму: нация или человечество, национальное или общечеловеческое
сознание. Дилемма эта порождена рационалистическим гуманизмом, который
не признает ступеней иерархии конкретных индивидуальностей.<br>
Единство человечества, как некая высшая иерархическая ступень, осуществляется
через единства национальные, через укрепление и развитие национальных
индивидуальностей. Начала всечеловеческие раскрываются в национальном
бытии, через движение вглубь и ввысь. Национальность должна быть
вознесена до всечеловеческого значения. Всякая культура на вершинах
своих и национальна, и всечеловечна. Гёте и Достоевский в такой
же мере всечеловечны, как и национальны. Это - элементарная аксиома

Всечеловечность ни в каком смысле не есть утрата и упразднение национальности

Одна иерархическая ступень входит в другую иерархическую ступень

Интернационализм же хочет достигнуть единства человечества, всечеловечности
через срыв в сторону, через движение вбок, в какую-то пустоту, упразднив
целую вечную иерархическую ступень бытия. Вот почему идею пролетариата
следует рассматривать как ограбление человечества, отнятие у него
качеств и ценности национального бытия, национальных индивидуальностей

Это есть путь в пустую бескачественную отвлеченность. Никакая высшая
ступень единства не может отрицать предшествующих ступеней, - в
ней должны достигать высшего развития и осуществляться все градации
индивидуальностей. Во всечеловечество входят целиком все нации,
как и все человеческие индивидуальности. Это подобно тому, как в
Боге не погибает и не упраздняется весь космос со всеми своими ступенями,
а лишь получает своё полное реальное осуществление. К всечеловечеству,
к братству народов нет других путей, как через национальности, через
малые национальные единства и большие империалистические единства
- это - единственный конкретно-реальный путь. Национальные индивидуальности,
образующиеся и изживающие свою судьбу в кровавой трагедии истории,
должны быть донесены не только до всечеловечества, но и до божественного
всеединства. Основы и задачи как малых национальных тел, так и больших
империалистических тел - космические. Интернационализм же и антиисторичен,
и антикосмичен.<br>
III<br>
Россия есть некая конкретная реальность в мире, некое индивидуальное
существо, имеющее свою судьбу, свой удел, свою задачу. Об этой элементарной
истине нужно ныне громко кричать. Россия может послужить всечеловечеству
лишь через утверждение своего единства и своей особенности, а не
через своё раздробление и обезличивание. И если бы Россия перестала
быть Россией, а русские перестали быть русскими, то Россия и русские
были бы потеряны для всечеловечества, не сказали бы своего всечеловеческого
слова, не сделали бы никакого великого дела в истории. Русский человек
лишь через Россию может запечатлеть в мире свой всечеловеческий
дух. Без России русские люди превратились бы в бескачественную массу,
которая ничем не может обогатить мировую жизнь. Только единая, великая,
сильная Россия может сказать миру свою идею, только такая Россия
может быть дарящей и жертвенной, источающей свой свет. И если Россия
начнет свободное существование с самоупразднения, с раздробления,
с утраты своего образа среди народов мира, то источник возможного
света от нее погаснет, и русские люди превратятся в рассыпающуюся
бесцветную массу. Ослабление и падение русского государства будет
также ослаблением и падением русской духовной культуры. Русский
народ мог бы вступить в период исторического упадка и оказался бы
вытесненным на второй план. Никто не ждёт уже великих слов и великих
дел от испанцев, все их величие в прошлом. Никто не ждёт уже ничего
от персов. Национальное и государственное падение влечет за собою
также и падение творческой личности. Для многих русских людей, для
русских интеллигентов и русских рабочих не велика жертва отречься
от отечества, отдать Россию; они с легкостью готовы это сделать,
интернациональная настроенность является для них естественным состоянием
и движением в направлении наименьшего сопротивления. Но всякая жертва
ценна лишь тогда, когда она является движением в направлении наибольшего
сопротивления. Источником жертвенности бывает лишь сила. Для немцев,
французов, англичан преодоление национализма происходит в атмосфере
силы, оно трудно и потому жертвенно. Русское же отсутствие патриотизма
и русская интернационалистическая настроенность может быть лишь
слабостью. Либкнехт и Ленин психологически противоположны. Нужно
сначала быть и быть в силе, тогда лишь возможно самоотречение и
жертва. Это верно и относительно целого народа и относительно отдельного
человека. В России прежде всего необходим закал личного характера
и закал народного характера.<br>
Идея интернационала, идея отвлеченно-пустая, расслабляет русскую
душу и подрывает силу России. В русском народе есть великие духовные
качества, неведомые западным народам, есть подлинная всечеловечность

Но нужно прямо сказать, что легкость, с которой принимается у нас
интернационализм и отвергается национальность, есть проявление слабости
характера. В слабоволии, в отсутствии сурового закала личного характера
скрыты величайшие опасности для России. У русских есть добродетели,
которые опаснее пороков, есть какой-то расслабляющий морализм, есть
что-то овечье. Слабость характера и овечьи добродетели - благоприятная
почва для всякой демагогии. Нам не хватает более суровых добродетелей

Это связано у нас с недостаточной выраженностью личного человеческого
начала, с погруженностью в коллектив. Всегда приходится вспоминать,
что в России не было рыцарского начала. И это факт роковой для нашего
морального и общественного развития. Мы слишком легко переходим
от старого коллективизма, от старой стихийности к новому коллективизму,
к новой стихийности. И минуем дисциплину личности, культуру личности,
развитие личности. Но новый свободный коллектив может выковаться
лишь через выковывание личности. Идея личности XX века не может
быть абстрактной, как в XVIII веке, она может быть лишь конкретной

И нужно признать, что конкретная личность выковывается лишь через
национальную дисциплину и в нации. Личность, нация, человечество
- реальности. Интернационал же есть отвлечённая и пустая фантазия

Столь же пустой фантазией является и международный пролетариат.<br>
Даже пролетариат внутри каждой страны есть некая абстракция; конкретно
существуют лишь разнохарактерные группы рабочих, отличные по своим
интересам и по своей психологии. Идея пролетариата есть лжерелигиозная
фикция класса-богоносца. В известные мгновения могут быть одержимые
этой фиктивной идеей; но в ней нет ничего подлинно реального. Политика
реальная, в эмпирическом и метафизическом смысле этого слова, может
быть основана лишь на идеях личности и нации, с которыми должны
быть согласованы и которым должны быть подчинены все групповые и
классовые интересы. Нация есть некая идея, идущая вдаль, класс же
есть интерес, по существу непревратимый в идею. Но идея интернационала
и есть попытка превратить класс в универсальную идею, всепоглощающую
и всепожирающую. Это противоестественная, лжерелигиозная и антирелигиозная
попытка разлагает всю иерархию реальностей, реальность и нации,
и человечества, и личности. Все тонет в стихийном опьянении идеей
интернационального пролетариата, реальное и призрачное перемешивается

И ныне перед ответственным сознанием и мыслью стоит задача отделить
реальности от призраков и фикций. Нельзя допустить смешения чистого
экстаза и горения духа с одержимостью и стихийно-пьяным разгулом

Наряду с политическим и социальным строительством должны все время
идти у нас духовная и культурная работа и творчество. Мы должны
духовно бороться за личность, за нацию, за человечество с разлагающими,
стихийно-хаотическими веяниями. И это будет истинным освобождением
от рабства.<br>
"Русская свобода",<br>
22 апреля 1917 г.